Желание

– Естественно, это был тяжелый период, но к счастью, Портеру разрешили первые шесть месяцев работать из дома, так что он смог заботиться обо мне и детях, а заодно и переоборудовать дом в расчете на инвалидное кресло. Но потом ему снова пришлось вернуться к работе. А я все еще мучилась от болей и не могла передвигаться так, как сейчас. В то время Ричарду и Роберту исполнилось четыре года, хлопот с ними была уйма. Гиперактивность, привередливость в еде, неряшливость. Брайс, хоть ему и было всего девять лет, стал мужчиной в нашем доме, пока его отец занят на работе. Он не только присматривал за братьями, но и помогал мне. Читал близнецам, развлекал их, готовил им, загонял в ванну, укладывал в постель. Словом, делал все. Однако из-за меня на него легли и те дела, к которым ребенок не должен иметь никакого отношения – так, он помогал мне в ванной и даже одевал меня. И не жаловался, но я все равно чувствовала себя виноватой за это. Потому что ему пришлось взрослеть быстрее, чем его сверстникам, – она вздохнула, и я заметила у нее на лице морщинки сожаления. – После этого он уже больше не был ребенком. И я даже не знаю, хорошо это или плохо.

Я попыталась придумать уместный ответ и не смогла. Наконец я выговорила:

– Брайс – один из самых удивительных людей, каких я когда-либо встречала.

Она повернулась к берегу, но мне показалось, что на самом деле она не видит то, что у нее перед глазами.

– Брайс всегда считал, что оба его брата… лучше, чем он. А они, несмотря на всю их исключительность, не Брайс. Ты же их видела: при всем их уме они еще дети. Тогда как Брайс в их возрасте уже был взрослым. К шести годам он объявил, что намерен поступать в Вест-Пойнт. Хоть мы и семья военного, хоть Вест-Пойнт – альма-матер Портера, на решение Брайса мы никак не повлияли. Будь наша с Портером воля, мы отправили бы его в Гарвард. Его и туда приняли – он тебе не говорил?

Все еще пытаясь осмыслить услышанное от нее о Брайсе, я помотала головой.

– Он сказал, что не хочет, чтобы нам пришлось платить. Для него вопрос гордости получить высшее образование без нашей помощи.

– Это на него похоже, – признала я.

– Разреши задать тебе вопрос, – наконец повернулась она ко мне, – тебе известно, почему последние пару недель Брайс выходит рыбачить вместе со своим дедом?

– Наверное, потому что его дедушке нужна помощь. Ведь мистер Трикетт еще не вернулся.

Губы миссис Трикетт сложились в грустную улыбку.

– Моему отцу помощь Брайса не нужна. Обычно он не нуждается даже в помощи Портера. Тот подключается, только когда нужен ремонт оборудования или двигателя, но в море моему отцу никто не нужен – кроме палубного матроса, который работает с ним уже не первый десяток лет. А отец рыбачит больше шестидесяти. Портер выходит с ними, потому что не любит сидеть без дела и хочет побыть в море, да еще потому, что они с моим отцом прекрасно ладят. Дело вот в чем: не знаю, по какой причине Брайс выходит с ним рыбачить, но мой отец упоминал, что Брайс заводит разговоры, которые его тревожат.

– Это какие же?

Она посмотрела мне в глаза.

– В числе прочего, он задумался о правильности своего решения учиться в Вест-Пойнте.

Я растерянно заморгала.

– Но… как же… это же чушь какая-то! – наконец выговорила я.

– Вот и моему отцу так показалось. И мне тоже. Портеру я об этом еще не говорила, но вряд ли он поймет, в чем тут дело.

– Разумеется, он пойдет в Вест-Пойнт! – затараторила я. – Мы же столько раз об этом говорили! Вспомните, как упорно он тренировался, как готовился…

– Вот еще одна странность, – подхватила она. – Он перестал тренироваться.

Этого я никак не ожидала.

– Из-за Гарварда? Потому что захотел учиться там?

– Не знаю. Но в таком случае ему придется отправить бумаги как можно скорее. Насколько мне известно, последний срок подачи, возможно, уже прошел, – она подняла глаза к небу, потом снова посмотрела на меня. – Но мой отец говорит, что он задает уйму вопросов о рыболовном деле – о том, сколько стоит лодка, каковы счета за ремонт и так далее. И постоянно выпытывает у него подробности.

Все, что я могла сделать в ответ – озадаченно встряхнуть головой.

– Уверена, это он просто так. Мне он ни о чем таком не говорил. Вы же знаете, ему все интересно.

– Как он в последнее время? Как себя ведет?

– Немного не в себе с тех пор, как отдал Дейзи. Я думала, это потому что он скучает по ней.

О моментах, когда он становился прилипчивым, я не стала говорить – они казались слишком личными.

Миссис Трикетт снова засмотрелась на воду, голубизна которой сегодня была такой яркой, что резала глаза.

– По-моему, Дейзи здесь ни при чем, – заключила она, и прежде чем я успела обдумать ее слова, взялась за колеса своего кресла, явно собираясь уезжать. – Я просто хотела узнать, не сообщал ли он что-нибудь об этом тебе, так что спасибо за разговор. Поеду-ка я домой. Ричард и Роберт затеяли какой-то научный эксперимент, и только Богу известно, чем он может кончиться.

– Да уж, – кивнула я.

Она повернула кресло, потом оглянулась.

– Когда должен родиться ребенок?

– Девятого мая.

– Ты зайдешь к нам попрощаться?