Жемчужный узел

— Я уж всего не знаю, да неладно там что-то у Смирновых. Говорят, отец младшей партию удачную нашёл, вроде бы и о помолвке сговорились, а она — ни в какую. Услышала новость и слегла с головными болями, всё причитает: да как же так, я незнамо за кого пойду. А там не незнамо кто — младший Быстров, из тех самых! Все с неё в ужасе, никто ничего поделать не может…

Лизавета слушала, меняясь в лице. Вспомнила: Софья Смирнова и впрямь что-то кричала про замужество — там, у модистки. Тогда это казалось лишь ещё одним пунктом в череде бессмысленных возмущений, но сейчас Лизавета думала: а что, если то была истинная причина неожиданной вспышки?

Невольно подумалось о себе. Лизавета всегда знала, что ей предстоит выйти замуж за какого-нибудь купеческого сына и что пару будет выбирать отец. Он твердил об этом с самого её детства — ещё умиляясь, как маленькая Лизавета играет в куклы, отец гладил её по волосам и приговаривал: «Вот годков эдак десять пройдёт — и с детишками своими так будешь играться. А муж твой вас холить и лелеять будет, уж я позабочусь, будете как у Бога-Отца за пазухой». Неудивительно, что всю жизнь это казалось чем-то самим собой разумеющимся: сочетаться браком с тем, кого выберет и одобрит отец. Разве что в романах и сказках было совсем иначе…

— С вами точно всё в порядке? — Лизавета обратила взор на Настасью и увидела, что та обеспокоенно хмурится. — Вы как пришли, всё будто в облаках витаете. Али влюбились?

— Глупости говоришь, — Лизавета лишь отмахнулась.

Про любовь она только читала, а в жизни ни разу не сталкивалась. Отец, правда, говорил, что маму больше жизни любил — но что ж тогда второй раз женился, когда Лизавете и года ещё не исполнилось?

— Может, и глупости. Вам, сударыня, виднее будет, — Настасья пожала плечами, ничуть не обидевшись, а Лизавета всё равно устыдилась:

— Нет, не виднее. Прости, я просто не хочу об этом говорить.

Она устало вздохнула.

— Помоги мне переодеться. Время ужина уже близко.

— Как скажете, сударыня, — Настасья и сама была рада сменить тему и взяться за дело. — Как вам волосы к вечеру уложить, помудрёнее?

— Нет, зачем. Достаточно поправить слегка, а то растрепались.

Настасья с готовностью кивнула и потянулась за расчёской. Лизавета опустилась на мягкий пуфик перед зеркалом и разрешила себе прикрыть глаза.

Будь её воля, она сидела бы с закрытыми глазами и за ужином — всё равно в свете свечей было видно не так уж много. Мачеха в сторону Лизаветы совсем не смотрела, взгляд её рассеянно сновал по столовой: то к окну, то к камину, то обратно к тарелке. Лизавета ковырялась в своей с откровенной скукой. Мысли её, как и весь день до этого, обращались к собственному будущему. Думалось о том, как много таких безликих вечеров ждут её впереди, и изменится ли хоть что-то после маячившего впереди замужества.

Отвлечь Лизавету от тягостных мыслей смогла лишь хлопнувшая в прихожей дверь. От громкого звука она вздрогнула, выронила вилку из пальцев — та со звоном столкнулась с тарелкой под недовольное цыканье мачехи. А следом раздался ещё один, куда более громкий звук:

— А что ж это меня никто не встречает?! Неужто забыли батьку?!

— Стой, куда! — тут же вскричала мачеха.

Но Лизавета не слушала. Она вскочила из-за стола и побежала ко входу в дом так, что юбки захлестали по ногам. Отец уже ждал, распахнув тёплые объятия.

— Здравствуй, здравствуй, мой птенчик, — пробасил он, и Лизавета почувствовала, как в макушку ткнулся колючий подбородок. — Вижу, соскучилась!

— Ты как? Как доехал? Голодный? — едва отстранившись, завалила его Лизавета вопросами. — Устал, поди! Давай я слуг снаряжу, чтоб воды тебе на ванну нагрели!

Она готова была снова сорваться с места, но отец удержал, сжал крепко-крепко предплечья:

— Постой, дай на тебя наглядеться!

Лизавета удивлённо подняла голову. Отец смотрел на неё в ответ с непривычной нежностью. Конечно, такой взгляд не был редкостью — но теперь тёплые чувства будто смешивались с какой-то… грустью?

— Всё хорошо? — осторожно поинтересовалась Лизавета.

— Да, конечно! — он ответил слишком поспешно. — Просто не могу поверить, как же ты у меня выросла! Кажется, всего пару лет назад вот такая крошка по дому бегала, а теперь — девица на выданье! Каждый раз удивляюсь!

Смущённая, Лизавета заправила прядку за ухо. Она не знала, что на это ответить: простое «Я тебя тоже люблю» звучало слишком обыденно, привычно и никак не выражало всю гамму чувств, таившихся в груди. Впрочем, отвечать и не пришлось.

— А с женой не желаете поздороваться? — это мачеха возникла на пороге.

— Желаю, конечно, желаю! — напоследок сжав плечи Лизаветы, отец отстранился. — Я, вон, и подарочек тебе привёз, да какой! Увидишь — будешь диву даваться! Такого в наших краях-то и не сыскать!

— Да прям-таки не сыскать! Ты-то ведь тоже не за тридевять земель катался!

— А всё же удивить тебя смогу. Да уж, так удивлю, что мало не покажется…