Жена

Entirely relying on your characteristic tact and efficiency, we will only venture to express a desire that before you give any relief you make acquaintance with the details of the case on the spot, and also, which is very important, you should be careful that corn should be distributed only to those who are in genuine need, and not to the drunken, the idle, or the dishonest."	Во всем полагаясь на присущие вам такт и распорядительность, мы с своей стороны позволим себе только выразить желание, чтобы вы, прежде чем выдавать пособие, подробно знакомились на месте со всеми обстоятельствами дела, а также, что очень важно, имели бы наблюдение, чтобы хлеб был выдаваем только истинно нуждающимся, но отнюдь не пьяницам, не лентяям и не кулакам.
"Yes, yes, yes . . ." muttered Ivan Ivanitch. "To be sure, to be sure."	- Да, да, да... - забормотал Иван Иваныч. - Так, так, так...
"Well, one won't get much done with that slobbering wreck," I thought, and I felt irritated.	"Ну, с этой слюнявою развалиной каши не сваришь", - подумал я и почувствовал раздражение.
"I am sick of these famine-stricken peasants, bother them!	- Надоели мне эти голодающие, ну их!
It's nothing but grievances with them!" Ivan Ivanitch went on, sucking the rind of the lemon. "The hungry have a grievance against those who have enough, and those who have enough have a grievance against the hungry.	И всё обижаются и всё обижаются, - продолжал Иван Иваныч, обсасывая лимонную корку. -Г олодные обижаются на сытых. И те, у кого есть хлеб, обижаются на голодных.
Yes . . . hunger stupefies and maddens a man and makes him savage; hunger is not a potato.	Да... С голоду человек шалеет, дуреет, становится дикий. Голод не картошка.
When a man is starving he uses bad language, and steals, and may do worse. . . . One must realize that."	Г олодный и грубости говорит, и ворует, и, может, еще что похуже... Понимать надо.
Ivan Ivanitch choked over his tea, coughed, and shook all over with a squeaky, smothered laughter.	Иван Иваныч поперхнулся чаем, закашлялся и весь затрясся от скрипучего, удушливого смеха.
" 'There was a battle at Pol . . . Poltava,' " he brought out, gesticulating with both hands in protest against the laughter and coughing which prevented him from speaking. " 'There was a battle at Poltava!'	- Было дело под По... Полтавой! - выговорил он, отмахиваясь обеими руками от смеха и кашля, которые мешали ему говорить. - Было дело под Полтавой!
When three years after the Emancipation we had famine in two districts here, Fyodor Fyodoritch came and invited me to go to him.	Когда года через три после воли был тут в двух уездах голод, приезжает ко мне покойничек Федор Федорыч и зовет к себе.
'Come along, come along,' he persisted, and nothing else would satisfy him.	Поедем да поедем, - пристал, как с ножом к горлу.
'Very well, let us go,' I said.	Отчего ж? Поедем, говорю.
And, so we set off.	Ну, взяли и поехали.
It was in the evening; there was snow falling.	Дело было к вечеру, снежок шел.
Towards night we were getting near his place, and suddenly from the wood came 'bang!' and another time 'bang!'	Подъезжаем уже ночью к его усадьбе и вдруг из лесу - бац! и в другой раз: бац!