Жена чудовища (СИ)

Но, пожалуй, никогда еще она не поднималась по этой лестнице так медленно. Эсс Кален шел позади, приотстав на полшага. Люди, которые попадались навстречу, все были в трауре. Горничные в черных передниках и черных повязках на головах, у слуг-мужчин — черные банты на лацканах кафтанов. Тьяну слуги узнавали, хоть и не все, кланялись, смотрели, как на привидение. Неудивительно — она почти год не показывалась в Верхнем.

Главный зал был заполнен, как на большом приеме. Всюду шуршал черный шелк дорогих платьев, черные кружева — много кружев, оборки и складки, сдержанно сверкали драгоценности. Драгоценностей было мало, и никаких бриллиантов и жемчуга, ничего яркого, но — черные агаты, немного рубинов, гранатов и изумрудов, по одному-два украшения к наряду — это уместно. Это было похоже, как если бы розы в саду все до одной перекрасить в черный цвет, драгоценности сошли бы за капли росы. В таком черном саду и роса не должна быть чистой и прозрачной, не должна сверкать…

Вот платье Тьяны было из ряда вон неуместным, выделялось ярким пятном. Всюду — подносы, уставленные высокими стаканами с благородным гретским. Общее поминальное застолье, видимо, уже закончилось, но стол в соседнем зале был накрыт для запоздавших.

Леди Овертина стояла довольно далеко, посреди зала, тоже в оборчато-черном, окруженная маленькой стайкой дам. Она издалека увидела Тьяну, посмотрела долгим взглядом, и двинулась навстречу. Они остановились друг напротив друга в одиночестве — только колдун за спиной Тьяны, и тот немного приотстал.

— С возвращением. Тин, — холодно сказала Овертина, — хорошо, что вам удалось немного развеяться.

Герцогиня была ужасающе бледной и измученной, с синяками под глазами, мало кто назвал бы ее сейчас красавицей.

— Мне так жаль, миледи, — выдохнула Тьяна, — лорд Кайрен как никто был достоин долгой жизни.

Слезы потекли ее глаз сами, незаметно.

— Но я никогда не поверю, что в этом повинен Валантен.

— Ваши комнаты здесь готовы, Тин, — уронила герцогиня, — там черное платье. Прошу, переоденьтесь.

Откуда-то сбоку подбежал низенький круглый человек в черном, с известной многим круглой серебряной эмблемой на плече — колдун-дознаватель.

— Миледи! С вашего разрешения, я должен сначала поговорить с леди Айд!

— Ну так поговорите, если должны! — раздраженно ответила Овертина и отвернулась, отступила, а эсс Кален, напротив, приблизился вплотную.

— Я служу этой леди. Кален, первый уровень, — сообщил он.

— Со всем уважением, миледи, нам будет проще беседовать, если вы не будете отвлекаться на советы посторонних, — сказал дознаватель.

— Мне будет проще в его присутствии эсса Калена, — твердо возразила Тьяна, постаравшись взять себя в руки.

— Как угодно, — круглый человек был недоволен, но не стал настаивать.

Тьяна решила, что это хороший знак. Если бы люди из Тайного совета имели к ней серьезные претензии, то допрашивали бы с куда меньшими церемониями.

— Это близко, миледи, — извиняющимся тоном сказал дознаватель, — я понимаю, вы устали, мы не будем долго докучать вам.

Комната, куда они пришли… Тьяна невольно задержала дыхание. Это была та самая комната рядом с залом, где они когда-то с Валантеном болтали, танцевали, и он угощал ее вином. Комната, из которой можно было тайком смотреть на бал.

— Пожалуйста, миледи, — кажется, дознаватель подвинул ей то самое кресло.

Тогда Валантен стоял за ее спиной. Он стремился не показываться ей лишний раз на глаза… смешно.

Теперь за спинкой кресла встал эсс Кален.

— Его величество обратил наше внимание, миледи, что дорожит вашей дружбой, и не хотел бы сомневаться в вашем добросердечии. Вам придется принести клятву на огне, это обычное дело.

— Сколько угодно, эсс.

Его величество, дорожит дружбой…

Столько слов. Переходили бы скорее к делу. Зато почему-то вспомнились слова короля, год назад, в библиотеке: «Я ничего не отнимаю у своих друзей, маленькая леди. У меня их немного».

Он дал понять, что выделяет ее, но она принадлежит его другу, а он ничего не отнимает у друзей. Да-да, это благородно, конечно.

Он тогда еще ласково тронул ее за щеку, и смотрел с явной симпатией. «Моя улыбка королю ничего не значит», — сказала она несколько минут спустя Вилену Каридану.

— Возьмите это, миледи, — дознаватель подал Тьяне какую-то деревяшку на шнурке.

— Пожалуйста, не надо, эсс. Я нервничаю, когда у меня заняты руки.

Дознаватель неласково посмотрел на эсса Калена, а Тьяне улыбнулся немного кисло:

— Пожалуйста, миледи, как угодно. Тогда — клятву. Повторяйте за мной.

Он подал ей восковую свечу в чаше, та горела высоким и ярким пламенем. Тьяна взяла чашу левой рукой, поднесла к огню правую и повторяла: «Я, Тьяна Айд, клянусь, что не имею в душе и мыслях и тени дурного против его величества короля Клайдергара, против членов семьи короля, против интересов Грета…».

Пламя ни разу не дрогнуло, оставаясь таким же высоким и ровным.