Жены и дочери

Вечером того дня, когда мистер Гибсон виделся со сквайром, три женщины одиноко сидели в гостиной, поскольку хозяин дома уехал далеко и до сих пор не вернулся. Им пришлось ждать его к ужину, и некоторое время спустя по его возвращении все были заняты исключительно едой. Мистер Гибсон, возможно, был удовлетворен тем, что ему удалось сделать за день, как никто из них четверых. Этот визит к сквайру лежал камнем у него на сердце с тех самых пор, как он услышал о помолвке Роджера и Синтии. Ему не хотелось принудительно ехать и рассказывать о романе вскоре после того, как он решительно заявил, что такового не существует. Признавать свои ошибки неприятно большинству людей. Если бы сквайр не был таким доверчивым и простодушным по натуре человеком, он мог бы заподозрить, что его собеседник намеренно пытался скрыть факты и усомниться в абсолютной честности мистера Гибсона. Но благодаря его натуре, не стоило опасаться несправедливого недоразумения. Все же мистер Гибсон знал о вспыльчивом, несдержанном характере, с которым ему приходилось иметь дело, и ожидал более жестоких слов, чем услышал в действительности. А последняя договоренность, что Синтия со своей матерью и Молли — которая, как, улыбнувшись, подумал мистер Гибсон, станет примирительницей и подсластит общение — должны были поехать в поместье Хэмли и познакомиться со сквайром, казалась мистеру Гибсону большим успехом, достижение которого он не приписывал своим заслугам. В целом, он был веселее и добродушнее, чем в последние дни, и когда зашел в гостиную на несколько минут после ужина, прежде чем снова отправиться к своим городским пациентам, он тихо насвистывал, стоя спиной к огню, смотрел на Синтию и думал, что не оценил ее должным образом, когда описывал сквайру. Этот тихий, почти беззвучный свист мистера Гибсона был подобен мурлыканью кота. Когда на душе у него было беспокойно, или когда его раздражала человеческая глупость, или когда был голоден, он не мог свистеть, как не мог летать по воздуху. Молли все это интуитивно знала и бессознательно почувствовала себя счастливой, как только услышала тихий свист, в котором совсем не было музыки. Но миссис Гибсон не понравилась эта выходка мужа, по ее мнению это было не изысканно, и даже "не артистично", если бы она могла назвать его свист таким прекрасным словом, оно бы восполнило ей отсутствие изысканности. Сегодня вечером свист особенно действовал ей на нервы, но со времени ее разговора с мистером Гибсоном о помолвке Синтии она не чувствовала себя в том положении, чтобы жаловаться.

Мистер Гибсон начал:

- Синтия, сегодня я виделся со сквайром и чистосердечно во всем признался.

Синтия быстро взглянула на него, спрашивая взглядом. Молли перестала вязать, чтобы послушать, никто не произнес ни слова.

- Вы все поедете туда в четверг на ланч. Он пригласил всех вас, и я пообещал, что вы приедете.

Ответа по-прежнему не было. Вполне естественно, но очень глупо.

- Ты будешь очень рада этому, Синтия, так ведь? — спросил мистер Гибсон. — Может быть, поездка немного тебя пугает, но я надеюсь, что эта встреча положит начало взаимопониманию между вами.

- Спасибо! — выдавила она с усилием. — Но… но разве это не сделает нашу помолвку публичной? Мне бы так хотелось, чтобы о ней никто не знал и не говорил, пока он не вернется или дело не приблизится к свадьбе.

- Я не понимаю, почему это сделает помолвку публичной, — ответил мистер Гибсон. — Моя жена едет на ланч к моему другу и берет с собой дочерей… в этом нет ничего необычного, верно?

- Не уверена, что поеду, — вставила миссис Гибсон. Она не знала, почему это сказала, поскольку была намерена поехать. Но сказав, она обрекла себя на необходимость некоторое время придерживаться собственных слов. А с таким мужем, как у нее, ей приходилось также находить причины для своих высказываний. И вопрос последовал, быстрый и резкий.

- Почему? — спросил он, оборачиваясь к ней.

- О, потому что… потому что я считаю, что он первым обязан навестить Синтию. Я так чувствительна, мне невыносимо думать, что ее презирают из-за того, что она бедна.

- Чепуха! — воскликнул мистер Гибсон. — Я уверяю вас, никакого презрения не было и в помине. Он не желает говорить об этой помолвке с кем бы то ни было — даже с Осборном — это ведь и твое желание, Синтия? Так же он не намерен упоминать о ней никому из вас, когда вы приедете туда. Но, вполне естественно, что ему хочется познакомиться с будущей невесткой. Если бы он настолько отошел от своего обычного поведения, что заехал бы сюда…

- Я не хочу, чтобы он заезжал сюда, — прервала его миссис Гибсон. — Он был не очень любезен в тот единственный раз, когда был здесь. Но у меня такой характер, что я не могу мириться с пренебрежительным отношением к людям, которых люблю, просто потому что им не улыбнулась удача, — она вздохнула немного нарочито, заканчивая предложение.

- Что ж, тогда не ездите! — сказал мистер Гибсон, разозлившись, не желая далее продолжать спор, особенно когда он чувствовал, что выходит из себя.