Жены и дочери

Молли с радостью приняла все предложения леди Харриет и даже обрадовалась возможности не принимать никаких решений. Начался дождь, и для августа день выдался совсем мрачным. В маленькой гостиной весело горел камин, распространяя аромат. Из окна открывался великолепный вид на окрестности, и даже можно было рассмотреть шпиль Холлингфордской церкви, так что по дому скучать не придется. Девушка устроилась на софе с книгами. Ветер швырял в окно пригоршни дождя, но в комнате было тепло и уютно. Леди Харриет привела горничную и, прежде чем та начала деловито распаковывать вещи, представила ее:

— Вот, Молли, это миссис Паркс — единственный человек, которого я боюсь как огня. Ругает меня, как маленькую, если чем-нибудь измажусь, и заставляет ложиться спать, когда совсем не хочется. Поэтому, чтобы избавиться от тирании, с радостью отдаю вас на растерзание. Паркс, вручаю вам мисс Гибсон; заставьте ее есть и пить, спать и отдыхать, одевайте и причесывайте, как считаете нужным, — в общем, управляйте железной рукой.

Леди Харриет быстро ретировалась, а Паркс начала правление с того, что уложила Молли на софу и выдвинула условие:

— Если отдадите мне ключи, мисс, разберу вещи и сообщу, когда настанет время причесать вас к ленчу.

Если леди Харриет время от времени использовала просторечные выражения, то научилась им явно не у Паркс, которая гордилась умением говорить на правильном английском.

Спустившись к ленчу, Молли оказалась в компании «воплощения умного молчания» Чарлза и его тетушки, леди Камнор. Чарлз Мортон приходился племянником графине, сыном ее единственной сестры. Это был некрасивый светловолосый джентльмен лет тридцати пяти, богатый, чрезвычайно разумный, неуклюжий и сказочно неразговорчивый. Он питал многолетнюю хроническую привязанность к кузине Харриет, но она ни во что его не ставила, хотя матушка горячо желала этого брака. Врочем, леди Харриет поддерживала с поклонником дружеские отношения и манипулировала им по своему усмотрению, нисколько не сомневаясь в его постоянной готовности слушаться и повиноваться. Именно она представила ему Молли.

— Итак, Чарлз, девушка нуждается в развлечении без малейшего усилия и напряжения с ее стороны. Она еще слишком слаба, чтобы проявлять активность ума или тела. Просто возьми ее под свою опеку, когда дом наполнится гостями: сажай так, чтобы все видела и слышала, но при этом не утомлялась.

Таким образом, сэр Чарлз уже за ленчем принял Молли под свое спокойное и надежное покровительство. Говорил он немного, но дружелюбно и сочувственно. Как предполагали леди Харриет и он сам, вскоре Молли ощутила себя вполне комфортно. Вечером, когда семья собралась за обедом — после того как Молли выпила чаю и отдохнула, — пришла Паркс, помогла переодеться в приготовленное для поездки в Лондон новое платье и причесала — как-то причудливо, но очень даже симпатично, — так что, посмотрев в зеркало, Молли едва себя узнала. Леди Харриет проводила гостью в великолепно обставленную огромную гостиную, с детства сохранившуюся в памяти как место для бесконечного хождения из конца в конец. В дальнем углу леди Камнор сидела за гобеленом. Свет камина и свечей сосредоточился на единственном ярком пятачке, где вскоре леди Харриет принялась накрывать чай. Лорд Камнор дремал в кресле, а сэр Чарлз читал дамам вслух выдержки из свежего номера «Эдинбург ревью».

Ложась спать, Молли призналась себе, что в Тауэрс-парке ей очень нравится, а засыпая, постаралась примирить новые впечатления со старыми. Гостей ожидали следующим вечером, так что впереди оставался еще один спокойный и счастливый день. Леди Харриет прокатила гостью в своем любимом маленьком экипаже, запряженном парой пони, и впервые за много недель Молли ощутила восхитительную весну восстанавливающегося здоровья: танец молодого духа в свежем, очищенном вчерашним дождем воздухе.

Глава 58

Возрождение надежд и радужные перспективы

— Дорогая, если найдете силы спуститься к обеду, то увидите гостей по одному, по мере появления, вместо того чтобы сразу окунуться в толпу незнакомцев. Холлингфорд тоже будет. Надеюсь, вам понравится.