Жены и дочери

Обе мисс Браунинг довольно долго оставались в неведении относительно того, что злые языки нашептывают про Молли. Мисс Браунинг была известна как «дама с характером», и все, кто принадлежал к кругу ее общения, старались, дабы не допускать проявлений этого характера, ни полусловом не очернить ни единого из тех, кого она приняла под свою эгиду. Сама она могла обрушивать на своих подопечных любые упреки; она даже похвалялась тем, что никогда их не щадит, но другим не прощалась ни малейшая оговорка, ни малейший намек в их адрес.

Но мисс Фиби не вызывала такого священного трепета, и основная причина, по которой до нее позже других дошли слухи, касающиеся Молли, заключалась в том, что, не будучи розой, она обитала в непосредственной близости от розы. Кроме того, она была натурой столь ранимой, что даже толстокожая миссис Гудинаф опасалась передавать ей слухи, которые могли бы ее расстроить. Но случилось так, что миссис Доус, поселившаяся здесь совсем недавно, в невежестве своем сослалась в разговоре на заполонившие городок сплетни, твердо убежденная, что мисс Фиби все об этом известно. Мисс Фиби засы́пала ее вопросами, чуть не со слезами на глазах заверяя в полной своей неспособности поверить в полученные ответы. После чего она проявила истинный героизм и дня четыре-пять хранила все, что узнала, в тайне от своей сестры Дороти, но однажды вечером мисс Браунинг напустилась на нее со следующими упреками:

– Фиби! Ты что-то совсем развздыхалась, а я хочу понять, есть у тебя к тому повод или нет. Если есть – выкладывай все напрямую; если нет – немедленно прекрати, а то усвоишь очередную дурную привычку.

– Ах, сестра! Ты полагаешь, что мой долг – рассказать тебе все как есть? Это было бы великим утешением! И все же лучше не стоит, это причинит тебе такое огорчение!

– Вздор. Я ко всему готова, ибо так часто размышляю о возможных невзгодах, что, полагаю, в состоянии принять любую дурную новость с внешним спокойствием и внутренним смирением. Кроме того, когда вчера за завтраком ты сказала, что собираешься посвятить весь день наведению порядка в своем комоде, я сразу поняла, что над нами нависла какая-то беда, хотя, конечно, и не могла оценить, сколь она велика. Что, Хайчестерский банк лопнул?

– Вовсе нет, сестра! – отозвалась мисс Фиби, пересаживаясь поближе к мисс Браунинг на диван. – Неужто ты и правда могла такое подумать? Уж лучше мне тогда было сразу сказать тебе все начистоту, ты бы не мучилась такими страхами!

– Так учти это на будущее, Фиби, и никогда ничего от меня не скрывай. А то по твоему поведению я и правда решила, что мы разорены: ты не прикасаешься за обедом к мясу и постоянно вздыхаешь. Ну, так в чем дело?

– Уж и не знаю, как тебе и сказать, Дороти. Право, не знаю. – Мисс Фиби заплакала; мисс Браунинг как следует встряхнула ее за плечо:

– Сперва скажи, что к чему, а там плачь, сколько тебе вздумается; сейчас не время для слез, детка, я и так уже как на иголках.

– Молли Гибсон опозорила себя, сестра. Вот в чем дело.

– Молли Гибсон не совершала ничего подобного! – возмущенно возгласила мисс Браунинг. – Да как ты смеешь повторять подобные сплетни про дочь бедняжки Мэри? Чтобы больше я никогда не слышала от тебя ничего подобного.

– Но я-то в чем виновата? Мне сказала миссис Доус, а она говорит – в городе все об этом судачат. Я ответила, что не верю ни единому слову. А тебе решила не говорить; вот только если бы я тебе не открылась нынче, я бы точно заболела. Ах, сестра, что же нам теперь делать?

Ибо мисс Браунинг поднялась без единого слова и теперь выходила из комнаты решительно и величественно.

– Я собираюсь надеть капор и все прочее, а потом пойду к миссис Доус и уличу ее в бессовестной лжи.

– Ох, не называй это такими словами, сестра! Они звучат так неприлично! Скажи вместо этого «заблуждение», ведь у нее не было никакого злого умысла. Кроме того… кроме того… а вдруг окажется, что это правда? Знаешь, сестра, это меня сильнее всего и мучит: многие вещи звучали так похоже на правду!

– Какие вещи? – осведомилась мисс Браунинг, которая все еще стояла, гневно распрямившись, посреди комнаты.

– Ну… говорят, к примеру, о том, что Молли передала ему письмо.

– Кому – ему? Как прикажешь разобраться, что к чему, если ты не можешь ничего рассказать связно? – Мисс Браунинг опустилась на ближайший стул и мысленно поклялась не терять терпения.

– «Ему» – это мистеру Престону. И это, надо думать, правда, потому как ее не оказалось рядом, когда я спросила, согласна ли она, что синий при свете свечей будет казаться зеленым – мне так сказал молодой человек, – а она как раз побежала через улицу, а миссис Гудинаф как раз входила в лавку, именно так, как она и говорит.

Расстройство мисс Браунинг пересилило гнев, поэтому она ограничилась следующим:

– Фиби, ты сведешь меня с ума. Повтори, что ты слышала от миссис Доус, да хоть раз в жизни говори толково и внятно.

– Да я и так стараюсь, как могу, пересказать тебе все как было.

– Что ты слышала от миссис Доус?