Жернова. 1918-1953. В шаге от пропасти

— Я читал ваши так называемые аргументы, то-ва-рищ полковник, — перебил Кукушкина Новиковский. — И не вижу в них ни малейшего смысла. И не только я, но и командование ВВС Красной армии. И больше этот вопрос советую вам не поднимать. Если не хотите нажить себе неприятности.

Командующего армией поддержал начальник политотдела Севский:

— Странно, — произнес он насмешливо, — что вы, полковник, не замечаете очевидных факторов: суммарный огонь трех самолетов больше, чем двух. Помножьте это на большевистский моральный дух, коммунистическую идеологию, русскую смекалку и ненависть к проклятым фашистским агрессорам и вы получите тот результат, который не учли в своих так называемых аргументах…

— Все, хватит! — бросил Новиковский, поднимаясь из-за стола. — Разговор окончен. Синоптики дают на завтра летную погоду. Имейте это в виду. Желаю успеха, — и при полном молчании покинул помещение вместе со своей свитой.

Полковник Кукушкин не сдвинулся с места. Он чувствовал себя опустошенным и униженным…

Глава 28

На другой день погода действительно улучшилась, и с раннего утра начались полеты по прикрытию штурмовиков и бомбардировщиков, схватки с немецкими истребителями, пошли потери — что ни день, то к вечеру в столовой одно-два места пустуют, стоят тарелки, лежат ложки-вилки, а есть ими некому. И ничто не помогает — даже то, что Кукушкин не выглядывает в окно.

«Что-то не так, — думает он по ночам, ворочаясь на узкой кровати. — Видать, и вправду немцы перебросили на наш участок фронта одно из своих лучших истребительных соединений. Летчики говорят, что все „мессеры“ разукрашены, как новогодние игрушки, всякие знаки на них и страшенные морды. Надо будет слетать самому и посмотреть, что за асы такие к нам пожаловали».

Но самому полковнику Кукушкину слетать никак не получается. Если непогода делает передышку, поднимается почти весь полк, его дело — провожать и встречать, и единственное, что он может себе позволить — погонять над аэродромом молодых летчиков в парном учебном бою. И в непогоду Кукушкин не дает никому придаваться унынию, занимая летчиков изучением теории и матчасти, изнуряя их в небольшом спортзале физическими упражнениями и чисткой снега.

В один из февральских дней, когда после полудня снегопад неожиданно прекратился и облачность несколько приподнялась над укутанной снегом землей, Кукушкин вызвал к себе Воронова, недавно вернувшегося из Москвы с Золотой Звездой Героя на широкой груди, и предложил вдвоем слетать на разведку в сторону Вязьмы.

— Пойдешь ведущим, — излагал задачу Кукушкин. — Надо посмотреть, что у фрицев в тылу делается. Там наши в окружении дерутся, приказано сбросить им медикаменты и пакет. Искать своих будем на бреющем. На обратном пути, если встретим фрицев, атакуем. Проверим лишний раз работу в паре. Рано или поздно, а переходить на пары придется. Надо к этому быть готовыми. Ну, и, как говорится, поищем себе чести, а полку славы.

Взлетели друг за другом по узкой, очищенной от снега полосе. Едва оторвавшись от земли, убрали шасси и взяли курс на Вязьму. Видимость то более-менее, то ни к черту. Шли сперва вдоль железной дороги, потом вдоль русла реки, оставляя в стороне деревни и села, проскочили над своими окопами, потом над немецкими. Промелькнули танки, пушки, но никто не выстрелил. И не удивительно: два самолета неожиданно выскакивали из снежной мути и в ней же растворялись, — тут и головы поднять не успеешь.

Не долетая до Вязьмы, пошли к югу, туда, где в окружении дрались кавалеристы генерала Белова, десантные батальоны и пехотные дивизии 33-й армии генерала Ефремова. Эти части должны были взять Вязьму и тем завязать горловину мешка, в котором оказалась бы Ржевско-Вяземская группировка противника, но не взяли: немцы оказались и сильнее, и тоньше, чем предполагал командующий фронтом Жуков, в результате наступающие армии сами оказались в мешке.

Здесь оба самолета немного покружили над лесом, обнаружили стоящих у коновязей лошадей, потом заметили группу машущих руками людей, сбросили над ними два тюка с медикаментами, в одном из которых был пакет, покачали крыльями и пошли назад.

Капитан Воронов вел самолет уверенно, полковнику Кукушкину оставалось только идти за ним, как привязанному, чтобы не потерять из виду: погода снова начала портиться, иногда попадали в снежный заряд, тогда ведомый видел лишь тень от впереди летящего самолета, да и та иногда растворялась в снежной круговерти. Все-таки выбрались, впереди несколько даже разъяснилось, и вот она — Вязьма. Замелькали под крыльями разрушенные и сгоревшие дома, железнодорожная станция, составы на ней, машины, танки.

Воронов покачал крыльями, что на языке летчиков, не имеющих радиостанций, означало: «Внимание! Приготовиться в бою! Делай, как я!» Кукушкин догадался, что Воронов хочет атаковать станцию.