Жернова. 1918-1953. В шаге от пропасти

За Вязьмой поднялись повыше, развернулись, пошли назад. Земли почти не видно, Воронов рассчитывал по времени, затем, когда внизу замелькали окраины, несколько снизились, над городской площадью вошли в пике и ударили из пулеметов и пушек по всему, что там двигалось и стояло, а там было полно грузовых машин и бронетранспортеров, свернули к железнодорожной станции, пронеслись над эшелонами, над пыхтящими паровозами. Вышли из пике уже за городом, сделали горку, снова пошли назад и — новая атака. А там горели вагоны, два паровоза стояли окутанные паром, на площади тоже что-то горело и даже, похоже, взрывалось. Значит, не впустую сработали. На этот раз их встретили огнем зенитки, но они слишком быстро проскочили над целью и снова ушли в облака. В облаках, чтобы не столкнуться, разошлись в разные стороны, снова соединились лишь над лесом и пошли к своему аэродрому.

— Ну как? — спросил Воронов, когда они с Кукушкиным, оставив парашюты мотористам, сошлись под навесом курилки и жадно сделали по нескольку затяжек «Беломором».

— Нормально. Жаль, «мессеров» не встретили.

— Жаль, конечно, но у меня, между прочим, товарищ полковник, ни одного патрона не осталось.

— У меня, между прочим, товарищ капитан, тоже.

Воронов, коротко хохотнув, уточнил:

— Зато рубаху хоть выжимай.

— Нормально. Так и должно быть. Не к теще на блины летали, — без тени улыбки оценил признание Воронова Кукушкин. Посмотрел на небо, на стоящие самолеты оценивающим взглядом, заключил: — Завтра, если повезет, слетаю еще. И ты тоже. С кем-нибудь из молодых. — Бросил окурок в урну и пошагал к штабу, раскачиваясь на ходу, будто шел по палубе корабля.

«Досталось старику, — с сочувствием подумал Воронов, глядя вслед командиру. — Но ничего, молодцом Батя. Иному молодому сто очков вперед даст».

И тоже пошагал, но несколько в другую сторону — к тепляку, рубленой избушке, над крышей которой ветер трепал дым, вываливающийся из железной трубы, где в ожидании полетов коротали время летчики его эскадрильи. Куртка капитана была распахнута, шлемофон сдвинут на затылок, порывы ветра кидали ему в лицо и грудь колючие снежинки, а Воронову все еще было жарко.

Но назавтра слетать в паре не удалось, хотя погода и разъяснилась настолько, что немцы тоже возобновили свои полеты. Снова полк летал на сопровождение штурмовиков и бомбардировщиков, снова вступали в бой с немецкими истребителями, снова были потери. И чаще всего потому, что тройки в коловерти скоротечного боя распадались, не выдерживая строя, откалывался кто-то из ведомых и становился легкой добычей противника. Зато оставшаяся пара вела себя значительно увереннее и спуску «мессерам» не давала. И полковник Кукушкин стал посылать свои истребители парами, в приказе по полку делая оговорку: «… ввиду некомплекта звеньев и неслетанности пополнения». Эта оговорка должна была отвести от него обвинение в самоуправстве, пренебрежении инструкциями, нарушении дисциплины и прочих грехах.

Полеты только что закончились. Сегодня потерь в полку не было. Может, повезло, может сработало новшество. До темноты еще оставалось часа полтора. Кукушкин давал последние инструкции ведомому, старшему сержанту Чаплиеву, рыжеватому девятнадцатилетнему парнишке, два месяца как прибывшему в полк с пополнением. Они с этим Чаплиевым не раз барражировали над своим аэродромом, отрабатывая слаженность в исполнении маневров. Впрочем, не только с ним, но Чаплиев нравился ему своей дисциплинированностью, цепкостью и выносливостью. И стрелял он хорошо, правда, пока лишь по наземным мишеням.

— Значит, так, сержант, — говорил Кукушкин своим занудливым голосом. — От меня ни на шаг, никаким соблазнам не поддаваться, следить за воздухом и обо всем докладывать мне соответствующим образом!

— Так точно, товарищ полковник! — отчеканил Чаплиев, глядя на Кукушкина преданными рыжеватыми глазами.

— Тогда по коням.

Этот вылет должен быть свободной охотой, в журнале полетов, однако, он будет отмечен как тренировочный полет в прифронтовую зону — все для того же начальства.

Кукушкин и на этот раз пошел к Вязьме. Но они еще не пересекли линию фронта, как заметили девятку «юнкерсов», возвращавшихся с бомбежки наших тылов. И самое удивительное — без прикрытия. То ли немцы рассчитывали на притупление бдительности русских по причине приближающейся ночи, то ли прикрытие ушло на свои аэродромы, израсходовав горючее.

Немцы летели на высоте двух километров. Кукушкин с Чаплиевым шли на полкилометра ниже. Кукушкин решил атаковать снизу.