Жилец

Начав со спальни, она приступила к методическим поискам. Мистер Слут был сама аккуратность; немногие свои вещи – белье и прочее – он хранил в идеальном порядке. Почти с самого начала, по желанию жильца, миссис Бантинг стала стирать его вещи вместе со своими, благо крахмалить рубашки он не требовал.

В прежние времена миссис Бантинг нанимала женщину, которая помогала ей в этой еженедельной утомительной работе, но теперь справлялась со всем сама. Только одну стирку она отдавала на сторону – рубашки Бантинга.

Покончив с комодом, она перешла к туалетному столику. Мистер Слут, выходя на улицу, никогда не брал с собой деньги, а оставлял их обычно в ящике комода, под старомодным зеркалом. Хозяйка небрежно выдвинула этот ящичек, но не стала трогать то, что там лежало, а только взглянула на кучку соверенов и несколько серебряных монет. Жилец взял с собой ровно столько денег, сколько требовалось для покупки одежды. Предварительно он расспросил миссис Бантинг, сколько может стоить костюм. Он не скрывал своих планов, и это ее немного успокоило.

Хозяйка подняла скатерть, покрывавшую туалетный столик, и даже отогнула край ковра, но не обнаружила там ровным счетом ничего. Наконец, устав от хождения туда-сюда и бесплодных поисков, она погрузилась в тревожные размышления о том, как жил мистер Слут прежде.

Конечно же, он всегда был чудаком, но его чудачества не выходили за пределы разумного. Его поведение основывалось на тех же моральных принципах, что и у прочих представителей того же общественного слоя. Он страстно – можно сказать, безумно – ненавидел спиртное, но не он единственный! Ей, Эллен Бантинг, однажды довелось служить у леди, которую тоже безумно злили выпивка и пьяницы…

Со смутной неудовлетворенностью она оглядела опрятную гостиную. Здесь был только один предмет мебели, пригодный для роли тайника: маленький, но крепкий шифоньер из красного дерева. И тут в голову миссис Бантинг пришла мысль, никогда прежде ее не посещавшая.

Несколько секунд она напряженно прислушивалась, не звучат ли в доме шаги мистера Слута, вернувшегося раньше, чем первоначально намеревался, а потом шагнула к шифоньеру и, прилагая все свои отнюдь не могучие силы, потому что груз был тяжелый, наклонила его вперед.

Ей показалось, будто внутри что-то странно громыхнуло. Похоже, на второй полке перекатывался какой-то предмет, которого не было здесь до прибытия мистера Слута. Медленно, с усилием она качнула шифоньер раз, другой, третий, с удовлетворением и странной тревогой понимая, что саквояж, пропажа которого ее так удивила, находится здесь, под прочным замком.

Внезапно миссис Бантинг посетила очень неприятная мысль: как бы мистер Слут не заметил, что саквояж сдвинут с места. Вскоре хозяйка с ужасом убедилась в том, что выдала себя, поскольку из-под дверцы потекла тонкой струйкой какая-то темная жидкость.

Миссис Бантинг наклонилась и тронула жидкость пальцем. Он окрасился в красный – ярко-красный цвет. Миссис Бантинг побледнела как полотно, но быстро пришла в себя. Кровь бросилась ей в лицо, и оно запылало. Она всего лишь опрокинула пузырек красных чернил, и ничего больше. Что за глупые мысли лезут ей в голову!

Вдвойне глупые, упрекала она себя, оттого что жилец пользовался красными чернилами и ей это было прекрасно известно. Некоторые страницы конкорданса Крудена были исписаны его странным прямым почерком. На полях книги не оставалось свободного места, так густо их покрывали замечания и вопросительные знаки.

Мистер Слут, бедный дурачок, поставил красные чернила в шифоньер, а она, в неуемном стремлении узнать больше, чем ей полезно и полагается, опрокинула пузырек…

Она смахнула пыльной тряпкой несколько чернильных капелек, упавших на зеленый ковер, и, упрекая себя за дурацкое, беспричинное расстройство, от которого все еще не могла отделаться, вернулась в заднюю комнату.

Как ни забавно, мистер Слут не держал у себя почтовой бумаги. Хозяйка ожидала, что он закажет бумагу почти сразу, тем более что она такая дешевая, особенно грязно-зеленый силурийский сорт. Миссис Бантинг однажды жила у леди, которая использовала два вида почтовой бумаги: белую для друзей и равных и серую для тех, кого называла простонародьем. Эллен Бантинг (в ту пору Грин) это всегда возмущало. Странно, что эта дама припомнилась ей сейчас, тем более что она не была настоящей леди, а мистер Слут при всех своих заскоках оставался джентльменом с головы до пят. Миссис Бантинг почему-то не сомневалась, что он бы приобрел не серую и дешевую, а непременно белую бумагу – или же кремовую. Она снова открыла дверцу старинного гардероба и заглянула под небольшую стопку белья.

Там не обнаружилось ничего – то есть ничего спрятанного. Если вдуматься, мистер Слут поступал очень загадочно: все деньги, которые у него были, оставил там, где любой мог бы их взять, а такую бесполезную вещь, как дешевый саквояж, спрятал под замок. Не говоря уже о пузырьке с чернилами. Миссис Бантинг вновь принялась открывать ящички под зеркалом. В среднем из этих изящных ящичков красного дерева мистер Слут хранил свои деньги.