Жюль Верн

В английских, немецких и бельгийских газетах появились статьи о "северном свете". Свечу Яблочкова называли "русским солнцем".

Глава вторая

СЧАСТЛИВЫЕ ГОДЫ

Весной 1877 года Жюль Верн приобрел новую яхту, которая была названа "Сен-Мишель III". Она имела сто футов в длину; сильная паровая машина, высокая дымовая труба между двумя мачтами, большая каюта и четырехфутовое рулевое колесо давали право хозяину яхты отзываться о ней как о настоящем морском судне. Команда состояла из шести матросов, кока и капитана - земляка Жюля Верна месье Олива. Сразу же после покупки яхты было совершено на ней путешествие; в числе пассажиров значились брат Жюля Верна Поль, сын Этцеля, Онорина со своими девочками и Мишель. Путешественники плыли вдоль берегов Франции и Испании, через Гибралтарский пролив в Алжир. "Великий романист совершает путешествие", - писали газеты Франции, Испании, Португалии. "Наш Жюль Верн всюду встречается, как самый желанный гость, - писали парижские газеты. - Нет отбоя от желающих получить автограф писателя. В Танжере итальянский посланник кавалер Сковаццо устроил в честь Жюля Верна и его свиты охоту на кабанов. Брат писателя Поль Верн и сын нашего известного издателя Этцеля оказались наиболее удачливыми в этой охоте, чего не скрывает и автор "Таинственного острова", чистосердечно признаваясь в том, что он спокойно посиживает на палубе своей яхты и работает над новым романом. Желаем нашим путешественникам счастья, здоровья и радости. .."

Жизнь ежедневно приносила Жюлю Верну радости.

Возвратившись домой из недальних стран, он немедленно принялся за вторичную работу над новым романом: чернилами писал на первом, карандашном черновике. В разгар этой работы пришло письмо от Этцеля:

"Немедленно приезжайте, у меня сегодня и завтра в гостях русский писатель Иван Тургенев".

- Счастлив познакомиться с вами! - воскликнул Иван Сергеевич, пожимая руку Жюлю Верну. - Горячий почитатель и поклонник ваш! У нас в России никто не пишет таких романов, как вы. Не так давно я разговаривал по поводу ваших книг со Львом Николаевичем Толстым, - они весьма по душе этому великому человеку!

- Польщен и счастлив, - кланяясь и прикладывая руку к сердцу, проговорил Жюль Верн.

Иван Сергеевич, молодо откинув красивую седую голову, окинул взглядом статную фигуру Жюля Верна, который с неостывающей доброй улыбкой рассматривал "северного великана", как называли в Париже Тургенева писатели и художники. Вошел слуга с двумя пачками книг и, по знаку Этцеля, положил их на стол.

- Последние издания Жюля Верна, - сказал Этцель. - И на каждом томе автограф.

- Вы читали меня? - несколько удивленно поднял брови Иван Сергеевич, и в ответ услышал, что его "Записки охотника" читает каждый грамотный француз.

- А я прочел их три раза, и каждый раз со все повышающимся удовольствием, - признался Жюль Верн. - Прекрасная книга! От ее страниц исходит аромат ваших русских степей, леса, озер и рек.

В беседу вмешался Этцель, заявив, что он со своей стороны намерен, в меру сил и способностей своего повара, предложить обед по-русски.

- О, русский обед! - мечтательно проговорил Иван Сергеевич, потирая холеные, чуть припухшие ладони. Жюль Верн обратил внимание на длинные, тонкие пальцы русского писателя. - В мой последний приезд сюда я привез бочонок икры - отличной паюсной икры.

- Целый бочонок! - восхитился Жюль Верн, чувствуя и понимая, что гость всеми этими пустяками начинает очередную искусную беседу.

- Целый бочонок, фунтов на пятнадцать, - продолжал Иван Сергеевич и, взяв Жюля Верна под руку с одной стороны и Этцеля с другой, стал ходить с ними по диагонали большого, просторного кабинета. - Ну-с, икру доставили на кухню Флоберу. В назначенное время за стол сели я, Золя, Доде и сам хозяин. Икру поставили посреди стола на особом возвышении. Этакий, представьте, живописный бочонок темно-желтого цвета, опоясанный тремя медными обручами. Золя спрашивает, что в этом бочонке, и, не дождавшись ответа, отвечает себе сам: "Икра!" Засим происходит следующее: милейший Золя берет разливательную суповую ложку, черпает ею икру - этак сразу фунт, не меньше, - и накладывает на тарелку. Засим еще раз, и еще раз, и еще два раза подряд. И, благословясь, начинает есть. Флобер произносит: "Ого!" Доде, неоспоримо соглашаясь с репликой, добавляет: "Н-д-а-а..." Я деликатно говорю, что икру полагается намазать на хлеб и вкушать, прикрыв глаза и трижды произнеся имя господа. Золя, человек несловоохотливый, чего не скажешь о нем как о романисте, скупо бросает: "Я чуть-чуть, не больше половины". И этак, намазывая икру себе на язык, слопал половину бочонка!

- И отказался от обеда, - заметил Этцель.

- И превеликолепно пообедал, бисируя каждому блюду! Это не человек, а какое-то "чрево Парижа", -закончил Иван Сергеевич, искусно вводя в свою речь название одного из романов Золя. - Я, друзья мои, проголодался.