Животные

– Дефицит – это главное правило игры. И этот дефицит создаем мы сами, соображаешь? Люди выдумали экономику как арену, на которой можно убивать друг друга без томагавков и стрел, зато медленно и мучительно. Спросишь как? Очень просто. Если мы с тобой напечатали пятьдесят рублей, то тебе достанется три, а мне сорок семь. И если ты хочешь, чтобы тебе досталось больше, то придется отнять их у меня. Не сможешь? – Гектор подает голову вместе с густыми бровями. – Ну что ж, добро пожаловать в клуб. Ройся по мусоркам, а я поем запеченного лобстера. Живи в коробке из-под холодильника, а я буду жить в трехэтажном доме с видом на море. Сдохни от туберкулеза в пятнадцать, а я умру, когда устану считать возраст. Понимаешь теперь, что такое экономика? Не думай, что тебя это не касается. Все, что ты делаешь с деньгами, отражается на тех, кого мы используем в качестве удобрения для почвы под ногами, которую людям так нравится называть финансовой стабильностью. Если ты пользуешься валютой, значит тебя это устраивает.

– И что, по-твоему, я должна делать? – почти перебивает Мария.

– Что делать? Открыть глаза для начала. Посмотреть, как живут страны третьего мира, которые отказались быть участниками цивилизованного в кавычках мира. То, как убиваю я, в тысячу раз честнее того, как убивает общество, – он подходит к Марии, которая сначала смотрит на него снизу, а затем отворачивается. – Хотя бы ты, Мария, не веди себя как они. Я разжую, если это нужно. Скажу коротко и ясно. Экономика – вот настоящая выдумка. Нет никакого рационального распределения ресурсов. Посмотри вокруг: неужели ты видишь, чтобы что-то распределялось рационально? Экономика – это клиновый лист на гениталиях, который прекрывает древнейший метод выживания: сожри того, кто слабее. Это такое же прикрытие, как мой консалтинг. Мы не зарабатываем – мы отнимаем деньги друг у друга. Нет никакой экономики, есть только ложь, в которую верят тупые бедняки, не понимая, что происходит на самом деле.

– Мои родители для тебя тоже просто тупые бедняки? – она встает на диване, возвышаясь над Гектором, словно нашла повод перехватить палочку возмущения, ведь Гектор запротоколировал весомый аргумент в свою защиту, а эмоциональное буйство Марии все еще требует катарсиса.

– Разве нет? – говоря это, Гектор акцентировал внимание на бедняках, не думая о том, что для Марии было важнее защитить интеллектуальную составляющую вопроса; палочка у Марии.

Мария поднимает руку, чтобы дать оплеуху Гектору, но он молниеносно хватает ее под кисть и выворачивает запястье. Она успевает лишь пискнуть, как Гектор расслабляет пальцы.

– О боже, прости, детка, – он поднимает руки перед собой, будто просит милостыню. – Я не хотел, это… это рефлекс.

Испуганная и в каком-то смысле униженная Мария спрыгивает с дивана и быстрым шагом уходит в ванную.

– Детка, ударь меня так сильно, как только сможешь! – Гектор кричит, стоя в белых трусах посреди номера. – Клянусь, я не хотел! Ну рефлекс это!

Не успел Гектор пройти за ней, как из коридора выглядывает черный ствол, а вслед за ним появляется и Мария. Она держит пистолет так, как видела в фильмах: крепко обхватив двумя руками, согнув левый локоть, прижав и чуть наклонив голову к правому плечу. С одного бока край футболки вылез из штанов (он, то есть край, наравился вылезти еще во время сна, но окончательно помогла ему освободиться именно возня на карачках в ванной, пока Мария разбиралась с тем, как работает пистолет – оказалось, что очень просто: все сделано так, чтобы использовать его мог даже безнадежно тупой человек).

– Детка, убери это, – Гектор приоткрывает рот и растопыривает пальцы.

– Еще раз сделаешь мне больно, и я тебя пристрелю, понял?

– Я сам убью любого, кто сделает тебе больно. Отдай, пожалуйста, это мне.

– Не смей никогда так делать!

– Обещаю, малышка.

– Если я хочу тебя ударить, значит я должна это сделать! Ты понял меня?

– Бей, сколько влезет, детка, – Гектор плавно подходит к ней все ближе и ближе, как к пугливой кошке, которую собирается погладить. – Я весь твой, обещаю.

Гектор закрывает дуло ладонью и уводит Беретту в сторону, непрерывно смотря в глаза Марии, которая, в свою очередь, ослабляет хватку и передает ему пистолет. Гектор ставит рычаг предохранителя на место и с облегчением убирает оружие под одну из подушек. Он пытается коснуться Марии, но она – резким жестом и губами, сложенными в изюм – дает понять, что этого не будет. Гектор становится перед Марией и поднимает подбородок:

– Давай, я заслужил.

– Уже не хочу, – говорит Мария. – Ты не пуп земли, Гектор. – Мария обиженно смотрит на его венистые руки; палочка возмущения безвозвратно уничтожена.

– Маша, я делаю то же, что и остальные, только быстро и милосердно. Киллер – самая честная профессия из всех мне известных. Я самый честный человек в мире, Маша.

– Прямо человек года, – говорит она и присаживается на край дивана, а затем съезжает вниз, поджимая колени к груди, и опирается лопатками на сидушку. – Гектор, меня не волнует экономика. Меня волнуешь ты. Я не могу понять, почему ты стал этим заниматься?