Жизнь адмирала Нахимова

В ночь на 12-е Павел Степанович просыпается на "Константине" и прислушивается к канонаде с приморья на Северной стороне. Противнику часто отвечают батарея Карташевского и башня Волохова. Но англо-французская армия не спускается с Бельбекских высот и не атакует Северного укрепления. Счастье Меншикова, что он имеет дело с таким же нерешительным врагом.

Вдруг сердце Нахимова сжимается. А если неприятель воспользуется уходом русской армии к Бахчисараю и перевалит через Мекензиевы горы к городу с Южной стороны. Что тогда? Не напрасно ли потеряно время для укрепления города с запада, не напрасно ли оставлены без внимания подступы к Корабельной стороне.

Он требует шлюпку и быстро спускается в нее.

- Отваливай!

Поперек Южной бухты мигают огни на понтонном мосту, устроенном по распоряжению Нахимова. Бриги и шхуны, укрепленные на мертвых якорях, слабо раскачиваются, и под ними тихо плещет вода. Впереди чернеют высокие здания флотских казарм. Адмирал идет так быстро, что лейтенанты Костырев и Колтовской, еще не одолев сна, едва поспевают за ним и спотыкаются на дощатых настилах между судами. Они проходят мимо морского госпиталя, мимо батареи шхуны "Дротик" и батареи фрегата "Кагул", поднимаются на бастион.

"Непременно надо еще одну батарею, чтобы держать под обстрелом Лабораторную балку", - отмечает в своей памяти адмирал.

На 3-м бастионе появление Павла Степановича в ночной час вызывает переполох. Костырев, забежавший в каземат к начальнику бастиона Ергомышеву, слышит ворчание адмирала:

- Вот-с я велю фуражку твою гвоздем прибить к голове, чтобы не кланялся, как иконе. Командир здесь, говоришь? В каюте? Как это в каюте?

В голосе адмирала появляются довольные нотки.

- По морскому приспособили? Молодцы, молодцы. Ну, покажи, где ваш трап. И склянки отбиваете? - Он счастливо смеется.

Очень хорошо, что Ергомышев перенес на бастион судовые порядки. В тревожные ночи матросы будут чувствовать себя на авральной работе. Караулы и наряды напомнят им о бессонных вахтах. Брустверы заменят в их воображении корабельные борты, а темные землянки и блиндажи - тесные кубрики. Надо издать приказ, что флот находится в кампании, чтобы люди получали усиленную морскую провизию и лишнюю чарку водки. Да, все еще пойдет хорошо, если неприятель даст время изготовиться к обороне...

- Ну-с, Шевченко, много вас здесь с "Марии"? Все синопские?

- Новые быдто не поступали.

- Тут у вас хорошо, как в мидель-деке. Неприятель подойдет - бейте прицельным огнем, точно по гребным судам. Знаешь? Знаешь, конечно. Вы все у меня герои... Не сдадите бастиона?

- Как можно, Павел Степанович, насмерть стали.

Адмирал с адъютантами дожидаются рассвета за самоваром в артиллерийской казарме. Павел Степанович, выпив стакан чаю, продолжает обход линии укреплений. С Бомборской высоты спускается по крутым тропинкам к подножию Малахова кургана и уже при высоко поднявшемся солнце осматривает местность с боевой башни.

- Колтовской, пиши, - диктует адмирал, - правее Северной дороги устроить завал и расположить батарею для обстреливания правой отлогости доковой балки.

- А ты, Костырев, отправляйся на Корабельную слободку пристыдить обывателей. Что ж природные моряки не помогают укреплять Малахов курган? Нужно возвысить гласис до десяти футов и пристроить левый фас для обстреливания Киленбалочных высот. Десять пушек выберешь в адмиралтействе и доставишь сюда к полудню. А ко мне вызовешь капитана 1-го ранга Юрковского.

Он задумывается, оглядывая Сапун-гору. К чему князь бросил такую превосходную позицию и удрал к Бахчисараю?!

Ветер катит под ноги желтые сухие листья, но море, по-летнему Голубое, зовет в плавание. Павел Степанович не хочет видеть его, но оно протягивается узкой полосой к Инкерману, оно здесь, за скатом горы, бьется в устье Киленбалки, оно прозрачной синевой простерлось за пологими холмами Северной стороны. Оно всюду, и он вздыхает:

- Неужто не придется больше плавать?..

Подозрение, возникшее у Нахимова 12 сентября, 14-го становится ужасной правдой. В этот день французские авангарды переходят Черную речку и спускаются с Федюхинских высот к окрестностям Севастополя. Назавтра перед городом можно ожидать шестьдесят тысяч человек. А что в распоряжении начальника обороны? Шесть резервных батальонов 13-й пехотной дивизии и 44-й флотский экипаж, всего пять тысяч солдат и матросов.

"Придет ли Корнилов с Северной стороны? Решится ли оставить порученную ему позицию? Успеет ли он оказать помощь нашему слабому гарнизону?" размышляет Нахимов в кабинете начальника гарнизона.

Генерал Моллер робко обегает строгого адмирала и пытается угадать его мысли: "по правилам войны, нужно объявлять эвакуацию, уходить на Северную сторону..."

Толстые губы генерала шлепают под густыми усами, но он не смеет высказаться. Он обтирает жирную шею и мямлит о необходимости срочно снестись с главнокомандующим.