Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси

Су Цзе решила, что ослышалась, и уставилась на мужа округлившимися глазами. Когда они только-только поженились, ей очень нравилось, когда он чесал ей спину, это был способ соблазнить ее, потом превратившийся в привычку, необходимую ежевечернюю процедуру. Если спинку не гладили хотя бы пару раз, она не могла уснуть. Возможно, из-за появившихся мыслей о разводе она больше не просила о почесывании. При мысли о том, что вскоре уже ничего не будет связывать ее с этим человеком, она уже не ожидала от него ничего, что связано с физиологией и телом. Когда эти слова слетели с его губ, они были словно гибкий меч, острие которого, звучно трепеща, погрузило Су Цзе в тоску о желании быть любимой.

Ей стало горько, она изо всех сил боролась с подступавшими слезами. Перевернувшись на бок, она подставила ему спину. Его движения были мягкими и выверенными; Су Цзе закрыла глаза, вспомнив множество любовных мелочей между ними, которые сейчас причиняли невыносимую боль, невероятное страдание. В ее сердце родилась надежда, она повернулась, обняла Сунь Вэйцзина и храбро сказала:

— Я очень хочу…

Ее взгляд был жалким, но при этом настойчивым. Эта просьба несколько выходила за рамки ожиданий Сунь Вэйцзина, однако мужчина в такой ситуации не может сказать «нет». Он прижался к ней и принялся за работу. Целуя его, Су Цзе следила, отдается ли он процессу полностью. Сунь Вэйцзин, пожалуй, старался, действовал неторопливо, без порывов и спешки. Шаг за шагом, словно делая массаж, каждый шаг полный и обстоятельный. Су Цзе очень хотелось подстегнуть его. В конце концов, удовольствие женщине доставляет мужчина. В результате она потеряла концентрацию, Сунь Вэйцзин со своей стороны давно был в боевой готовности и только выжидал, а она все никак не могла сосредоточиться. Он никуда не спешил, движения его замедлились, да и вид был беспечный, словно он совершенно не собирался выручать ее в беде. Су Цзе же нервничала, и чем больше нервничала, тем больше отвлекалась. В этом безвыходном положении, потеряв лицо и вытерпев это унижение, она решила, что сейчас все происходит так, потому что он уже давно к ней безразличен. Она столкнула его с себя, повернулась спиной и долго дрожала, прежде чем заговорить.

— Ты любишь меня или нет, в конце концов? Мы все еще муж и жена?

Су Цзе хотела сказать еще кое-что, но вместо этого тихо завыла, и из глаз маленькими дорожками резво побежали слезы. Она села и расплакалась, закрыв лицо руками.

То, что эти слова прозвучали при таких обстоятельствах, имело глубокое значение. Объяснить их можно было так: муж и жена должны заниматься любовью, если занимаются — значит, любовь есть, а если нет, то и любви нет. Сунь Вэйцзин это понимал. Он положил руку ей на плечо и больше не шелохнулся, как будто одеревенел.

В кругу его друзей отсутствие секса между супругами встречалось повсеместно. Некоторые, конечно, заводили любовниц или содержанок, у других, напротив, не было ни капли страсти, а без истинной горячности и желания после свадьбы оказалось, что кататься, сплетясь в клубок, стало чем-то неловким, каким-то представлением, которое каждый давал для другого. С возрастом их опыт становился все более сложным, и они приходили к выводу, что между мужчиной и женщиной на самом деле существует только «это», то есть, если без обиняков, постельные дела, где нужно найти нужную точку для стимуляции, и не более. Сунь Вэйцзин сам именно так и считал. Однако мыслящий интеллектуал в нем частенько ввергал его во внутренний конфликт: он хотел возвыситься над чувственным наслаждением и достичь наслаждения духовного, и в то же время ему казалось, что в реальности этого трудно добиться. Он с самого начала относился к сексу с Су Цзе как к повседневной рутине. Есть он — нормально, нет его — тоже хорошо. Однако когда он достигал оргазма, а Су Цзе не могла, он всеми силами старался помочь ей. Такое случалось два-три раза, после чего Сунь Вэйцзин решил, что удовлетворение самых инстинктивных потребностей таким способом слишком дорого обходится, и мысль эта привела к психологическому напряжению. По этой причине секс для него превратился в какую-то весьма стрессовую обязанность, еще более скучную и пресную. И наоборот, каждый раз удовлетворяя материальные потребности Су Цзе, видя, с каким удовольствием она наслаждается этим, он возбуждался, запирался в туалете и мастурбировал, сидя на унитазе. Оргазм, которого он достигал в такие моменты, был куда сильнее того, что он получал от женского тела. У него была экономическая возможность удовлетворить меркантильные желания Су Цзе, и это незаметно стало его собственным удовлетворением от духовной мастурбации.