Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси

Учителя втихомолку судачили: все сошлись во мнении, что даже не представляли, сколь хитра Су Цзе и насколько влиятельные у нее покровители. Они говорили, что выбор Ван Сяо на самом деле был результатом секретной деятельности Су Цзе, чтобы помочь директору сохранить остатки достоинства. Все представить себе такое не могли и страшно завидовали, и теперь каждый раз, завидев Су Цзе, мысленно напоминали себе, что это не простая женщина. Кто-то, кто слышал, как Ван Сяо хвалила Су Цзе, распространил рассуждения и пришел к выводу, что у этой женщины не обычный муж. К женщинам в Китае издавна относились по мужьям: если ценили мужа, то почести воздавали и жене. Поэтому, исходя из благоговения перед мужчиной, стоящим за спиной Су Цзе, очевидно изменилось и отношение к ней самой. Например, при ее появлении болтавшие между собой коллеги следили за тем, чтобы в разговоре звучало больше путунхуа[72]

; Ван Сяо не смела больше саркастически нахваливать Су Цзе, и видеть, как она опасается выказывать явное внутреннее раздражение, доставляло Су Цзе большое удовольствие. Директор (когда она только перевелась к ним, он был заместителем директора по внешним связям) не знал ее возможностей. А нынешняя волна скандала вокруг нее привела к тому, что он завел знакомство с человеком, приближенным к начальству, и с тех пор время от времени болтал с Су Цзе в школе, при этом казался непринужденным и вовсе не желающим привлечь ее на свою сторону.

Скрытый и глубокий смысл произошедшего Су Цзе постепенно осознала впоследствии. Ее переполняло невыразимое ликование и самодовольство, ведь она как будто отвесила всем этим когда-то презиравшим ее людям в глаза или за глаза звонкую оплеуху. Отныне она могла свободно вздохнуть и расправить плечи, уверенная в себе. Су Цзе от всей души была благодарна Сунь Вэйцзину и даже представить не могла, что он как раз мастурбирует в туалете, достигнув беспрецедентного по силе оргазма.

К этому времени Су Цзе, можно сказать, в определенной степени разобралась, чего на самом деле хочет. Эта тайна уже давно пустила в ее сердце глубокие корни, росла вместе с ней, проделала весь путь из Бочэна в Шанхай, и нынешний случай наконец сорвал с него печать и показал, что таится на дне. Половое влечение и страсть, которые она не смогла обрести в супружеской жизни, успокаивающими и обманчивыми речами были заменены на что-то другое. Незначительное с точки зрения других людей событие стало для нее большой драмой, внезапно вернувшей ее к жизни, и ураган мыслей наконец-то рассеялся, уступив место солнцу прозрения. Оно в мгновение ока подняло глубинные чаяния Су Цзе на совершенно новую высоту. Словно за одну ночь она из куколки обернулась в бабочку, превратилась в шанхайскую женщину с изворотливым умом. Зараженная прагматизмом, она вдруг обнаружила для себя совершенно новые, перенятые от Сунь Вэйцзина, ожидания от жизни. Неужели она примчалась в Шанхай, не щадя сил, только лишь чтобы заниматься любовью с мужчиной? Если только ради секса, то кто из тех бочэнских мужиков не ходил вокруг женщин дни и ночи напролет, как тупой осел на крупорушке? Мысли ее успокоились, и пусть даже было немного горько, и пусть это тяжестью осело в глубинах ее души, теперь ничто не могло стреножить ее шагов, легких и свободных, как искусный нож мясника из притчи Чжуан-цзы[73]

. Она заново узнала Сунь Вэйцзина. Этот мужчина вопреки ожиданиям смог очистить супружескую жизнь от секса, как сваренное яйцо от скорлупы, как цвета весны и осени, которые никогда не встречаются друг с другом. Такие отношения между мужем и женой нельзя определять в простых категориях «хорошо» и «нехорошо». Но в любом случае его отличие от бочэнских мужчин стало еще больше. То, что мужчинам из Бочэна не удалось бы никогда на своем веку, он легко и просто претворил в жизнь. Даже на мужчину-то не похоже, но, однако, похоже на улучшенный экземпляр мужчины. В конце концов Су Цзе, словно анализируя основную мысль учебного текста, сделала вывод: у любого брака есть свои неизбежные причины существования и предельная ценность.

Что до Ван Чэня, то она дала ему отвод. Он был тем самым последним дном, куда опускаются от безысходности, наполнителем, который едят тогда, когда от голода уже не до разбора. Его настойчивость стала казаться ей протухшей тряпкой, мозолящей глаза и вызывающей отвращение. Она отправила ему сообщение: «Я наконец поняла, что мне нужно, к сожалению, у тебя этого нет, не нужно говорить „до свидания“, потому что свиданий у нас с тобой никогда больше не будет». Су Цзе вычеркнула его из жизни, несмотря на дружбу длиной в десять с лишним лет, после чего сменила номер телефона. К счастью, домашний номер она ему не сообщала. С той поры она навсегда исчезла из мира Ван Чэня, словно с лица земли.

12