Уже два часа мы шли по горной дороге. Музыка давно не гремела. Батарейки еще не сели, но Лао Лань заявил, что их нужно экономить, чтобы не подвели, когда придется использовать громкоговоритель. Из этих двух часов полчаса мы слушали музыку, а еще полчаса — голоса различных птиц. Лао Лань, Лао Лю и Лао Чжан, забыв о возрасте, при звуках птичьей трели могли тут же сказать, что это за птаха. Разойдясь во мнениях, начинали спорить или попросту хватали камень и запускали им в заросли, чтобы убедиться, что взлетевшая птица именно та, про которую они говорили. Трое пожилых людей спорили до крика — это было целое представление. Только я не говорил ни слова. Все мои мысли были о том, как изловить Лань Юэцзяо. Перед тем как отправиться в путь, мы обсудили, каким образом это можно сделать. Первым местом было выбрано соевое поле. Полоска земли Лань Юэцзяо под скалой, сто́ит пробиться через поле навстречу, тут же скрутим ее, и она у нас в руках, если только у нее крылья не вырастут. Вторая точка — ее дом, он окружен густым лесом. Мы четверо каждый со своей стороны бесшумно приближаемся, разом блокируем все входы и выходы, и ей уже не скрыться, если только в доме нет подземной пещеры. Третья точка… Третьей точки не было; если не обнаружим ее в первых двух, придется возвращаться несолоно хлебавши. Такого финала хотелось меньше всего.
В это время я часто размышлял о том, как быть, если группа передаст мне Лань Юэцзяо, чтобы довести ее до деревни. Я не мог совершить такую же ошибку, как Лао Лю, придется намертво примотать веревку на руку, следовать за ней шаг за шагом и, если она позволит себе какие-то выкрутасы, тут же сбить ее ударом кулака на землю. Пусть это будет неправильно, но я это сделаю, а там посмотрим.
Через два часа пути мы приблизились к соевому полю семьи Лань Юэцзяо. Двигались мы открыто: во-первых, мы честно выполняли свою работу и скрываться не было нужды; во-вторых, вокруг поля одни обрывы, так что, даже заметив нас издалека, убежать она не успеет.
— Перед нами соевое поле семьи Лань Юэцзяо, — ткнул пальцем Лао Лань, — и там, похоже, кто-то есть.
Я посмотрел, куда он указывал: там действительно кто-то был — один, два, три, четыре — всего четыре человека, и все собирали соевые бобы. Я напряженно вглядывался в этих четверых, пытаясь угадать, кто из них Лань Юэцзяо, но вскоре бросил это занятие, потому что все они ростом были не выше стеблей сои, — это дети.
Лань Юэцзяо нет, только ее отпрыски. Всем это ясно. Вот ведь, мать ее, сама убирать сою не пришла, детей послала, неужели почувствовала, что мы по ее душу явимся? И мы направились к четырем девчушкам. Увидев нас, они остановились, а самая маленькая, лет трех, закричала первой. Поначалу я не понял, почему подала голос именно она, а не ее старшая сестра, но потом мне пришло в голову, что эту девчушку, как только ей исполнился месяц, мать все время таскала с собой по горам, спасаясь от рабочей группы, вот та сызмальства и настороже. И теперь, когда нам до нее оставалось еще по меньшей мере несколько сотен метров, она завопила:
— Ма, ма, они пришли! Ма, ма, они пришли!
Ее голосок раскатился эхом по горам.
Эх, худо дело! Расстроенный, я прибавил шагу и устремился к этой девчушке с намерением крепко зажать ей рот, дать ей затрещину у меня и рука бы не поднялась. На полпути меня окликнул Лао Чжан и остальные:
— Давай назад, надо к ее дому поспешать!
И мы припустили к дому Лань Юэцзяо. Я, понятно, мчался впереди всех. Отчаявшись, я полагал, что, услышав крик дочери, Лань Юэцзяо первым делом выскочит за дверь. Вот мы и бежали к дому, чтобы убедиться в своей правоте.
Дом и впрямь был заперт. Замок марки «Юнгу» еще покачивался, ясно, что повесили его недавно. Подойдя, я ударил по двери ногой. Хорошая дверь у Лань Юэцзяо, прочная, от удара я даже попятился. Вся четверка, тяжело дыша, стояла перед ней, и положение дел нас никак не устраивало.
Лао Лань неосторожно задел громкоговоритель, и зазвучала пронзительная мелодия «На просторах надежды». Раздосадованный Лао Лань выключил музыку и выругался:
— Опять сбежала, мать-перемать.
Глаза так и бегают: классическая картина растерянности.
— Наверняка где-нибудь поблизости наблюдает за нами, — предположил Лао Лю, — смотрит и посмеивается.
— Откуда ты знаешь, — сказал Лао Чжан, — что она наблюдает за нами, да еще посмеивается?
— Да это и так яснее ясного. Подождет, пока мы уйдем, и снова пойдет бобы собирать.
Считалось, что среди нас Лао Лю разбирается в Лань Юэцзяо лучше всех, за это он заплатил своей безволосой головой, поэтому мы слепо верили его суждениям. Тут я вышел из себя, выхватил у Лао Ланя громкоговоритель и заорал во всю глотку в сторону ближайшего леска:
— Лань Юэцзяо, выходи! Лань Юэцзяо, выходи давай быстро!