Жизнь длиною в лето. Книга первая (СИ)

- Довольно грубоватая простецкая тётка. Вот у неё я и выяснила причину отказа мамы. Начальник, оказывается, предложил не только работу, но и роль любовницы. Не за бесплатно конечно. В молодости мама была очень красива, да ты видела: она и в старости хорошо выглядела. Получается, жить в нищете не стыдно, а оказать услуги начальнику стыдно. Мама настолько порядочная, что не могла пожертвовать собой ни ради мужа, ни ради дочери. А ведь можно было поступить по-умному, никто бы и не узнал ничего. Вот это, я понимаю, жертва ради семьи, а так - одни слова. Доконал меня выпускной, деньги, что копили на платье и туфли, ушли на лекарство отцу, ему стало хуже. Я пошла на выпускной в платье, перешитом вручную из маминого свадебного наряда. После девятого класса я уехала в город. Поступила на курсы секретарей машинисток. Через год умер отец. Что ещё ты хотела выяснить? - Ася Ивановна сощурила глаза и пристально посмотрела на побледневшую дочь. - Я дала себе слово. Сделать всё для того, чтобы жить обеспеченно и больше никогда не терпеть лишения. Деревня осталась для меня местом боли и унижения. Я спросила маму, почему она не захотела помочь собственной семье, пусть и таким способом. Она ответила: мол, не могла осквернить свои чувства к отцу и ей очень печально, что я сделала неправильные выводы. Правильные! Ты вот, доченька, сидишь сейчас в большом доме, не печалишься о деньгах и впереди у тебя интересная обеспеченная жизнь. А если бы я послушала мать, ты бы сейчас жила в Захарьино, копалась в огороде или за копейки работала в городе, где-нибудь продавцом или уборщицей. И ни жилья нормального, ни одежды, ни перспектив бы у тебя не было.

Кармель хмыкнула:

- Вряд ли я тогда бы родилась. Получается, ты выбрала папу в мужья, как товар в магазине. Приценилась и решила: этот сможет обеспечить.

Мать не смутилась.

- И что здесь плохого. Я руководствовалась трезвым расчётом. После курсов, поработала пару лет в разных конторах, набила руку. Приобрела кое-какую одежду, пообтесалась и устроилась на мебельную фабрику. Натан при виде меня просто обалдел. Целый год я изображала из себя недотрогу и деревенское патриархальное сокровище. - Ася Ивановна глянула на хмурое лицо дочери. - Зря ты состроила недовольную гримасу. Твоего отца я сделала счастливым, он влюбился в меня по уши. Даже родителей не послушал, женился на мне. А уж как его матушка Кейла противилась, но ничего не смогла сделать. А теперь скажи, разве я неправильно поступила? И не надо чистоплюйствовать, Кармель! Ты никогда не нуждалась и не знаешь, что это такое. Даже не догадываешься, чем мне пришлось пожертвовать. Привыкла всё получать по первому требованию и не задумываешься, как живётся другим.

Кармель смотрела на всё ещё красивое и молодое лицо матери, успехи косметологов, что называется на виду и не знала, что ответить. На душе от её рассказа остался тяжёлый осадок, и ощущение, будто она наелась всякой дряни.

Мать покраснела от негодования и возмущения.

- Молчишь? Ну тогда отправляйся в Захарьино и поработай немного. Тебе полезно окунуться в деревенскую жизнь, будет с чем сравнить. - Ася Ивановна направилась к выходу из кухни, на пороге задержалась и добавила:

- А как назвать твоё соревнование с Леной Стриж? Скольким мужчинам вы сделали больно? Прежде чем осуждать, подумай, доченька, о своих поступках.

***

Кармель упаковала вещи в сумки. Из гаража принесла садовые ножницы, секатор и ножовку, уложила в багажник. Постояла, размышляя, не забыла ли чего-нибудь. Рабочая одежда взята, продукты тоже, деньги с карточки сняла, вроде бы всё. Утром она попрощалась с отцом и матерью, сообщила, что уезжает в Захарьино на неделю. Отдохнуть на природе и немного привести в порядок дом. Натан Михаэлевич с огромным удивлением выслушал дочь, раньше он не замечал за ней тяги к деревенской жизни, но возражать не стал, посоветовал быть осторожнее. Мать с насмешкой смотрела на приготовления дочери.

- Поезжай. Посмотрим, сколько ты протянешь без интернета. И поосторожней с пилой, спроси у кого-нибудь с какого конца за неё браться. А ещё лучше не изображай из себя героиню-декабристку, найми местных, они и вычистят сад.

На этот раз в Захарьино Кармель добралась без происшествий. Остановила машину у калитки, критически оглядела заросший повиликой и хмелем забор. "Наверно нужно начать уборку со стороны улицы" - решила она и принялась переносить вещи в дом.

- Ну и кто тут у нас нарисовался? - послышался знакомый голос.

Кармель повернула голову - Ираида Кимовна в розовом спортивном костюме, держала в руке мундштук с незажжённой сигаретой.

- Как бы то ни было, но я рада видеть тебя, - заявила старушка снисходительно. Из открытой калитки соседского дома выскочила такса и рванула к Кармель. Не добегая пары метров, она оскалила зубы и зарычала.

- Я ей не нравлюсь, - взвизгнула девушка и попыталась прикрыть голые ноги сумкой.

- Фу, Инквизитор! Она невкусная.

Кармель хихикнула:

- Это ещё почему?

Собака села на задницу, подняла узкую мордочку и принюхалась.