Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону

– А до меня дошли слухи, ваше сиятельство, что русские великие князья поддерживают Лагарпа, они очень довольны его лекциями, их направлением. Однажды, когда французские эмигранты в беседе с императрицей восхищались порядками дореволюционной Франции, великий князь Константин неожиданно вмешался в беседу и начал доказывать, что порядки во Франции были далеко не такими, как только что рассказывалось. Императрица спросила его, откуда он почерпнул эти сведения, он тут же ответил, что по поручению Лагарпа он читал Memoires posthumes Дюкло. Императрица выразила свое удовольствие, а французские аристократы остались в недоумении.

– Но стоит почитать ваши газеты, особенно «Санкт-Петербургские ведомости», так не отличишь ваши «Ведомости» от наших роялистских газет: тот же ужас от взятия Бастилии, ужас от безумных речей депутатов, содрогаются оттого, что верховная власть и законы у нас умолкли, бедственное безначалие с каждым днем усиливается, возмутительные сочинения писателей широко распространяются, народная вольность есть не что иное, как гибельное безначалие. Трудно разобраться в вашей политике, граф, действуют словно руки, делающие чуть ли не противоположное.

– Но я уверен, ваша светлость, что вы согласитесь с тем, что в наших «Ведомостях» жестко говорится о Робеспьере как злодее государя и народа, о графе Мирабо, голова которого набита сенною трухой, а эта голова достойна одного возвышения – возвышения на фонарном столбе, много справедливого говорится и о других смутьянах и отъявленных революционерах вроде Марата.

Граф Артуа и граф Румянцев долго еще разговаривали о положении революционной Франции, в которой начались повальные аресты и казни.

Вскоре разнеслась весть, что Густав III 16 марта 1792 года был убит на маскараде в Стокгольме, и его планы нападения на революционную Францию рухнули.

Граф Прованский объявил себя регентом, жил в Вероне, несколько старых вельмож и друзей остались при его дворе, но Австрия, Пруссия и Англия не признали его регентства, малолетний Людовик ХVII, законный наследник французского престола, все еще томился в тюремных застенках, а признать графа Прованского регентом – значит совершить попытку вмешательства во внутренние дела другого государства, что никто не мог себе позволить. Но Россия признала регентом графа Прованского, особым рескриптом назначила графа Румянцева представителем Российской империи при регенте герцоге Прованском и его брате графе Артуа и в июне 1792 года разрешила графу постоянно присутствовать при французских принцах. В октябре принцы вместе с герцогом Брауншвейгским под давлением революционного войска в беспорядке бежали из Франции и в октябре разместились на зимних квартирах в Люксембурге.

В октябре 1792 года граф Румянцев сообщил императрице, что герцог Артуа разговаривал с прусским королем о бедственном положении французских эмигрантов и тот разрешил французским принцам поселиться в местечке Гамме, в Вестфалии. Прусский же король будет пока во Франкфурте. Граф Румянцев при его особе остается, как министр, представлять Российскую империю.

Во Франкфурте 24 ноября 1792 года граф Румянцев получил всемилостивейший рескрипт о пожаловании ему ордена Святого Александра Невского.

13 августа 1792 года Людовик XVI и королевское семейство разместилось во дворце Тампль в ожидании своей участи.

20 сентября 1792 года Национальный конвент собрался во дворце Тюильри и начал свою работу. 21 сентября 1792 года после прений водворяется глубокая тишина и президент согласно единодушному мнению депутатов собрания объявляет, что королевская власть во Франции упраздняется, что провозглашена республика. Декрет о постановлении немедленно был опубликован, разослан по всем муниципалитетам и армейским полкам. Новая, республиканская история Франции началась 22 сентября 1792 года.

Графу Румянцеву было тяжело и одиноко жить во Франкфурте-на-Майне. Он возобновляет попытки вернуться в Петербург, снова просит императрицу либо об отставке, либо о другой работе. Но произошло другое, и не в его пользу.

По европейским дворам разнеслась свирепая молва, что конвент будет судить Людовика XVI. На судебных разбирательствах французский король говорил, что он, человек добрый и справедливый, действовал всегда по совести и Божьему благоволению.

21 января 1793 года из Тампля отправилась карета с французским королем и жандармскими и судейскими чиновниками и вскоре остановилась на площади Революции. Перед казнью Людовик XVI, связанный по рукам, делает шаг вперед и сильным голосом произносит:

– Французы! Я умираю невиновный в преступлениях, взводимых на меня; я прощаю виновникам моей смерти и желаю, чтоб кровь моя не пала на Францию.