Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону

– Ваше величество, помимо дипломатических дел я собирал исторические документы, прежде всего документы о русской, славянской истории давних лет, в них много любопытного, значительного, и эти документы многое уточняют в нашей истории…

– Какое совпадение, граф! Я сейчас ничего не читаю, кроме относящегося к ХIII веку российской истории. Около сотни старых летописей составляют мою подручную библиотеку. Приятно рыться в этом старом хламе. Но главное в том, что я составляю второй том родословника для российской истории. До сих пор все, кто принимался за историю России, постоянно впадали в ошибки, потому что не следовали тому родословному порядку, который мы составили. Первый том уже напечатан и считается классическим руководством для справок по российской истории. А я дошла лишь до 1321 года и остановилась, возникло столько других дел! Я около восьмисот страниц отдала в переписку. Представьте, граф, какая страсть писать о старине, до которой никому нет дела и про которую, я уверена, никто не будет читать, кроме двух педантов – один из них мой переводчик Фолькнер, другой – библиотекарь Академии Буссе.

Остальное время уходит на дела, которые с каждым годом умножаются. Вас уже ничем не удивишь, информацию об этих делах вы хорошо знаете. Возможно, граф, вы увидите, а может быть, и познакомитесь с братьями Чарторижскими, по польскому разделу к России отошли земли их отца, их имения, братья иногда бывают в Зимнем дворце, они образованные и умные, напоминают своего отца, когда он много лет тому назад бывал у меня на приемах. Два года тому назад пять недель здесь жил королевский брат граф д’Артуа, пользовался большим почетом при нашем дворе, все с ним обращались как с королевским сыном, все старались облегчить ему его несчастную участь. Я нашла в нем все качества, которые желала в нем видеть: он одарен ясным пониманием, душою возвышенною, сердцем добрым и великодушным. Каких им еще нужно принцев? К сожалению, он ведет тот же образ жизни, что и до революции. Он любит меня как родную мать. Он всем понравился, у него горячее сердце, быстрое соображение, здравый ум, у него есть мужество и неустрашимость. Несчастье лучший наставник на свете, и право, я думаю, что Генрих IV не был опытнее его, чтоб совершить великие дела. Нужно знание четырех или пяти неоспоримых истин, все зависит от этого: если он будет их держаться, будет и удача. От нас он поехал в Ревель, там он сел на фрегат, но Англия его не приняла, кредиторы принца воспользовались тем предлогом, что у принца много долгов. Он весь в долгах, если так будет продолжаться дело, то войне не будет конца. Почему королевские братья, зная о смерти Людовика XVI и его наследника, все еще так хлопочут о щедротах жизни и увлечениях. Не могу понять… А вы, судя по всему, не хотите возвращаться в Европу?

– Ваше величество, я полностью сделал то, что вы наметили мне, отправляя в Германию, я истощил там свои силы, а во Франции происходит то, что не было даже предусмотрено революцией, королевские войска стали республиканскими, королевские братья были бессильны возглавить сопротивление революционным реформам, во Франции появился молодой генерал Бонапарт, который поведет Францию в неизвестном направлении… – Николай Петрович волновался, говорил сбивчиво. – Я, ваше величество, недавно прочитал несколько номеров «Московского журнала», в котором были напечатаны любопытные «Письма русского путешественника» Николая Карамзина, не знаю, кто таков этот Карамзин, но в своих письмах он дошел до описания Парижа как раз 1789 года. И письма почему-то закончились…

– Да, «Письма» Николая Карамзина мне показывали, я читала, согласна с вами, что русский путешественник талантлив и наблюдателен, но в наше время, когда произошла Французская революция и обезглавлены французский король и французская королева, гильотинированы десятки тысяч аристократов, снова возвращаться к прославлению Руссо и Стерна молодому писателю не подобает. Я приказала прекратить публикацию «Писем». А вы, граф, читали его же повесть «Бедная Лиза»? При нашем дворе чуть ли не все наши фрейлины прочитали эту повесть и при каждом случае вспоминают эту бедную Лизу. Да, и крестьянки тоже любят, как и мы, дворяне, но судьбы у всех разные.

– Повесть я прочитал, хорошо написана, но чем-то напоминает повести английского Стерна или французского Руссо, хотя сюжет-то русский. Но в «Письмах» превосходно показана жизнь всей Европы, с ее правами и обязанностями, чувствуется, что свои впечатления от встреч и разговоров достоверно передает совсем еще молодой человек, не измученный тяжкими жизненными обязательствами.

– Ваше сиятельство, граф, вы так далеки были от нашей действительности, вы просто многое не знаете, вы не знаете, что в нашей жизни многое изменилось, у нас пустили корни масонские ложи, просто опутали нас, изданы книги, журналы, вы, конечно, не знаете, что арестован писатель Новиков, арестован писатель Радищев… Эти господа исконные дворяне, я читала их книжки, они пропитаны якобинским духом.