Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону

Виктор Кочубей, став руководителем Иностранной коллегии, по поручению императора Александра давно готовил доклад о связях России с иностранными государствами. И был уверен, что угадал направление императорской мысли – жить со всеми в мире и никого не беспокоить ни своими претензиями, ни своими милостями.

И действительно, Александр I в письме графу С. Воронцову 31 октября (12 ноября) 1801 года писал: «Я буду стараться следовать преимущественно национальной системе, основанной на пользе государства, а не на пристрастии к той или другой державе, как это часто случалось. Если я найду это выгодным для России, я буду хорош с Францией, точно так же, как выгода для России побуждает меня теперь поддерживать дружбу с Великобританией».

В конце января 1802 года граф Кочубей выступил в Негласном комитете со своим планом политических сношений русского правительства. В этот год Россия может оставаться мирной без всякого вмешательства в действия своих европейских партнеров. «Наклонность Европы к миру побуждает все европейские государства к бездействию, – говорил он, – так что если бы мы решились на какое-либо предприятие, то не могли бы надеяться ни на чье содействие. Но если бы Франция или Австрия задумали бы усилиться за счет Турции, то и нам не следовало бы оставаться сложа руки, и мы могли бы сделать приобретения, которые обеспечили бы за нами внушительное положение».

Граф Павел Строганов сказал, что Франция слишком воинственно настроена, не пора бы положить преграду этим намерениям? Надо оставить в покое Турцию – ни усиливать ее, ни способствовать ее раздроблению. После возникших споров граф Кочубей согласился, что Франция с первым консулом Бонапартом в некоторой степени угнетает отдельные европейские государства, нарушает европейское равновесие, к которому так стремилась Екатерина Великая. Может быть, пора заключить союз России, Франции и Пруссии? А что может подумать в связи с этим союзом Австрия и Великобритания? Князь Чарторижский и граф Строганов заявили, что следовало бы указать Франции и генералу Бонапарту, что Россия имеет средства остановить его воинственные намерения в Европе. Негласный комитет поддержал этот призыв.

Александр I, получив письмо от прусского короля Фридриха-Вильгельма III и будучи заинтересованным рассказами о необыкновенном обаянии его жены Луизы, задумал посетить Прусское королевство, не предполагая в этом посещении политики, а только лишь укрепление личной дружбы между прусским и императорским двором и желание посмотреть на прусские полки, прусских солдат, которых так расхвалил отец.

Отвечая своим друзьям, высказавшим разные мнения о внешней политике России, Александр I заявил, что Францию можно удержать в пределах умеренности и не стоит ей думать о расширении своих границ, а для этого необходимо заключить с ней договор, в котором должна быть статья об умеренности ее намерений в Европе. «Нам не нужен союз, – сказал император, – но если Франция предложит, мы не откажемся от союза».

В апреле 1802 года Александр I вызвал в свой кабинет графа Кочубея, сообщил, что в ближайшее время он намерен поехать в Мемель для встречи с прусским королем, и попросил составить план поездки, разработать маршрут.

Обескураженный граф Кочубей подумал: «Кому придет в голову, что два государя совершают столь длительный переезд для того только, чтобы осмотреть несколько полков? А в сущности, это так, и не иначе. Кто поверит, что министр иностранных дел не знал ничего об этой проделке? А между тем и это сущая правда».

Биограф К. Шильдер считает, что это решение императора Александра «определило навсегда направление политических дел всего его царствования» (Шильдер. Т. 2. С. 86).

20 мая (1 июня) 1802 года в 8 часов утра Александр I отбыл из Петербурга в сопровождении графа Кочубея, Новосильцева, обер-гофмаршала Николая Александровича Толстого («неразлучного спутника Александра в первые двенадцать лет его царствования» (Там же), генерал-адъютантов П.П. Долгорукова, графа Ливена, князя Волконского и лейб-медика Виллие. Вечером того же дня император Александр был в Нарве, 22 мая – в Дерпте. В Дерпте, в университете, профессор физики Георг-Фридрих Паррот произнес на французском языке речь, полную «возвышенного ума и любящего сердца», так что возрадовавшийся император Александр пригласил профессора бывать в Петербурге, запросто бывать у него в кабинете в Зимнем дворце для просветительских бесед, а пока писать ему письма на любые темы.

24 мая «с небывалым торжеством» встретили императорский кортеж в Риге. Восторженный народ у Песчаных гор просил выпрячь лошадей и самим отвезти экипаж императора в город до замка. «Сначала государь не хотел на то согласиться, но просьбы их были столь сильны, слезы столько убедительны, что государь невольным образом отдался им. И вдруг несколько сот человек повлекли экипаж в город, и сей тихой ход коляски доставил простому народу ту выгоду, что они могли вдоволь насладится его лицезрением» (Там же. С. 146).