Жизнь, которую мы создали. Как пятьдесят тысяч лет рукотворных инноваций усовершенствовали и преобразили природу

Пока Элисон заново перечитывала свою рукопись о телятах, где говорилось о том, какие они здоровые и как успешно удалось передать потомству безрогий фенотип без вредных последствий для животных, Управление по контролю за продуктами питания и лекарствами опубликовало на сайте, где научные статьи появляются в открытом доступе до рецензирования, статью об обнаруженной в геноме Бури ДНК бактерии. За это тут же ухватилась пресса. Сенсационные заголовки не оставили камня на камне от трудов Элисон и Recombinetics. «В ДНК генно-инженерной коровы вкралась фатальная ошибка», – писал Антонио Реджаладо в

MIT Technology Review. Робби Берман в статье для веб-сайта Big Think

говорил о «серьезных проблемах знаменитых генно-инженерных коров». В этих публикациях делался упор и на еще одно обстоятельство: бактериальная последовательность в геноме Бури содержала два маркерных гена устойчивости к антибиотикам. Ни тот, ни другой у коровы экспрессироваться не мог, поскольку в геном не включили ту часть бактериального генома, которая сделала бы подобное возможным, но эта важная подробность не упоминалась. Рассказы в СМИ, последовавшие за публикацией статьи Управления по контролю за продуктами питания и лекарствами, пугали и дезинформировали читателей и вредили делу. В Бразилии органы государственного регулирования были поначалу настроены на сотрудничество с Recombinetics с целью создания собственного стада безрогих молочных коров, поскольку там, по примеру Министерства сельского хозяйства США, посчитали, что такая категория редактирования геномов не нуждается в особом контроле. Бразильские животноводы планировали оценить потомство Бури и, если все пройдет, как предполагалось, создать дополнительные линии комолых молочных коров. Но когда появилась новость о бактериальной ДНК в геноме Бури, этот план рухнул. Никого не интересовало, что в

Recombinetics отказались от применения бактериальных плазмид и перешли на новые методы доставки механизмов редактирования в клетку при помощи видов ДНК, которые не могут случайно инкорпорироваться в геном хозяина. Также никого не интересовало ни то, что, по результатам Элисон, бактериальная ДНК никак не влияет на здоровье животных, ни то, что через поколение она исчезнет. Научные данные не играли никакой роли.

Улучшенные эксперименты и больше данных

При оценке новых технологий главное – отделять мнения от фактов. «ГМО безопасны» – это мнение, точно такое же, как «ГМО опасны». «По статистике, витамина С в помидорах сорта Флавр Савр не больше и не меньше, чем в традиционных сортах, с которыми их сравнивали» – это факт. Факты выясняются в результате экспериментов, проводящихся для сопоставления конкурирующих гипотез. Если я буду кормить лабораторных крыс генно-инженерной пищей, то либо они будут заболевать раком чаще точно таких же крыс, с которыми обращаются точно так же, но только кормят не генно-инженерной пищей, либо обе когорты будут заболевать раком с одинаковой частотой. Если эксперимент проводится правильно, его результат обеспечивает новый факт, на основании которого можно формировать мнение.

Увы, иногда эксперименты оказываются некорректными. В 2012 году доктор Жиль-Эрик Сералини, профессор из Университета Кан-Нормандия во Франции, опубликовал результаты исследования, подобного тому, что я только что описала. Он заявил, что крысы, которых кормят генно-инженерной кукурузой, устойчивой к гербицидам, заболевают раком чаще, чем крысы, питающиеся обычной, не генно-инженерной кукурузой. Пресса, встревоженная этими результатами, потребовала немедленного запрета на производство и продажу генно-модифицированных продуктов. Однако такое настроение прессы, вероятно, было спровоцировано самим Сералини. Обычно журналисты, прежде чем сообщать о новых результатах, наводят справки у независимых ученых. А Сералини в нарушение этих норм обеспечил журналистам доступ к своим результатам при условии, что они пообещают не делиться ими с другими учеными до его пресс-конференции. Когда грянула сенсация, многие представители научного сообщества забили тревогу и сообщили о недостоверности объявленных результатов; среди таких ученых были и те, кто ратовал за обязательную маркировку генно-модифицированных продуктов. Они указали, что Сералини взял для эксперимента линию крыс, которые за два года (именно столько продлился эксперимент) должны были заболеть раком почти неизбежно, причем животных было слишком мало, чтобы эти результаты могли считаться статистически значимыми. Сералини отказался показывать свои данные ученым и правительственным организациям, которые их потребовали, жалуясь на «крайне бесчестные нападки со стороны лобби, которое выдает себя за научное сообщество»[17].