Жизнь, которую мы создали. Как пятьдесят тысяч лет рукотворных инноваций усовершенствовали и преобразили природу

Порог допустимого риска зависит и от обстоятельств. Скажем, диабетик не имеет ничего против ГМО-инсулина, а онкологический больной охотно соглашается попробовать экспериментальный ГМО-препарат, но те же люди могут быть не готовы обменять традиционный сорт яблок на генно-инженерный. Другое соотношение риска и вознаграждения. Для больного потенциальное личное вознаграждение от приема ГМО-лекарства перевешивает ощущаемый риск. А когда здоровый человек выбирает яблоки для фруктового салата, он, вероятно, не настолько ценит красоту будущего блюда, чтобы это перевесило те риски, которые в его сознании связаны с употреблением в пищу генно-инженерных продуктов. Чтобы к ГМО-пище относились так же благосклонно, как к ГМО-лекарствам, индустрия пищевых биотехнологий должна убедить потребителей, что ее продукция, во-первых, безопасна, а во-вторых, обладает некими новыми качествами, по-настоящему ценными для потребителя.

Какими могут быть эти качества? Кому-то достаточно узнать, что генно-инженерные продукты способны решить проблему голода в глобальном масштабе, сделать пищу полезнее и питательнее и позволить фермерам использовать меньше химических пестицидов, – и это уже перевесит потенциальный риск, связанный в его представлениях с такими продуктами. Кому-то нужна личная выгода. Скажем, продукт значительно дешевле, поскольку почти не портится, дает более обильные урожаи и требует от фермеров меньше затрат. Вероятно, важную роль играют и эстетические качества, и вкус, и аромат. Я была бы счастлива, если бы получила возможность покупать помидоры, которые не теряют свежести неделями, и класть во фруктовый салат яблоки, которые и назавтра и на вид, и на вкус словно только что нарезанные. Оговорюсь: я была бы рада таким продуктам, если бы знала, что есть их так же безопасно, как и их аналоги, которые быстро размякают и буреют на срезе. Эти риски можно оценить и измерить, подобно тому, как в Calgene

оценили риски, связанные с употреблением в пищу генов устойчивости к антибиотикам. Естественно, как только все нужные анализы будут проделаны, информацию следует довести до потребителя. А в наши дни это непросто.

Пожалуй, самый известный пример генно-модифицированного продукта, созданного из гуманитарных соображений, – это золотой рис. Золотой рис содержит два трансгена, один – от нарцисса, другой – от бактерии в почве, которые заставляют его экспрессировать в зерне бета-каротин, предшественник витамина А. Если бы золотой рис высевали повсеместно, он ежегодно избавлял бы от слепоты более чем 250 000 детей – дети слепнут, потому что в их рационе недостает витамина А, причем половина из них умирает в течение года после того, как их постигает это несчастье. Несмотря на то, что золотой рис спасает от смерти, группы противников ГМО не останавливаются ни перед чем, чтобы разубедить общество в его полезности. Все началось с того, что Greenpeace заявил, будто каротина в золотом риса слишком мало, чтобы принести пользу. Когда были созданы новые сорта и содержание каротина возросло двадцатикратно, Институт науки и общества (тоже противник ГМО) заявил, что для решения проблемы плохого питания этого все равно недостаточно и что возникает риск отравления. Другие группы ухватились за идею, что бета-каротин ядовит сам по себе (это не так: выработав весь нужный витамин А, наш организм выводит излишки бета-каротина), и на этом основании призвали запретить золотой рис, настаивая, что просто нужно есть больше других растений, богатых бета-каротином. Параллельно активисты утверждали, что: золотой рис ждет неудача, поскольку никто не захочет есть желтый рис (на самом деле во всем мире едят рис самых разных цветов); золотой рис обречен на провал, потому что он появился в результате заговора крупных западных компаний, жаждущих обогащения (руководители проекта – представители научных и правительственных кругов и некоммерческих организаций – намерены раздавать семена даром); золотой рис добьется такого успеха, что его начнут подделывать, а значит, появятся люди, которые посчитают, будто едят золотой рис (и, соответственно, получают витамин А), а на самом деле этот рис будет обычным. То есть в ход шли любые доводы (самые надуманные!), любые конспирологические теории (самые нелепые!) – и хотя речь идет о спасении детских жизней, ни один эксперимент не может заставить таких людей изменить свою точку зрения.

В 2008 году китайские ученые дали небольшие порции золотого риса 24 детям, чтобы сравнить, как усваивается витамин А из золотого риса по сравнению с овощами, богатыми бета-каротином. Оказалось, что одна детская порция золотого риса обеспечивает 60 % рекомендованной для детей суточной дозы витамина А – больше, чем порция шпината. Эти данные и эксперименты проверены несколькими независимыми комиссиями, и все они подтвердили, что результаты достоверны. Однако в 2013 году, уже после публикации результатов, гринписовцы уничтожили поле золотого риса на Филиппинах, где от авитаминоза А страдают 20 % детей.