Жизнь на общем языке

– Полетели со мной, – ошарашил Матвей Клавдию предложением. – Всего на несколько дней: день на перелет, два полных дня там и день обратно. – И расцветил свое предложение некоторыми деталями и заманухами: – Перелет долгий, с пересадкой, у нас будет куча времени, чтобы спокойно, неторопливо и даже подробно поговорить, пообщаться – и задать друг другу любые интересующие вопросы, и ответить на них. Мне, например, очень важно узнать о тебе и о твоей жизни как можно больше. Понятно, что мне придется там провести несколько встреч и поработать, но я обязательно устрою так, чтобы тебе показали все, что только возможно за столь короткий срок, по крайней мере основные достопримечательности. Ну и, что смогу и успею, покажу сам.

Настало время помолчать задумчиво Клавдии. Она смотрела ему в глаза и… и не понимала, что на самом деле он ей предлагает, что ей думать, какие строить предположения…

Ее спас зуммер будильника на смартфоне, который она выставила на определенное время, предположив, что они могут увлечься беседой. Да уж, беседой они однозначно увлеклись, с некоторым даже перебором.

– Я не знаю, что тебе сказать, – отключив будильник, старательно подбирая слова, ответила Клавдия. – По большому счету я не имею никакой возможности принять твое предложение: у меня плотный график, пациенты и масса других обязательств.

– Полетели, – произнес Матвей без всякого нажима и какого-либо читающегося в интонации контекста, не отпуская взгляда Клавдии. – Тебе понравится.

– Мне надо возвращаться на работу. У меня следующий пациент, – закончила их странный разговор Клавдия, не дав никакого ответа на его предложение.

Они больше вообще практически не разговаривали, кроме короткого препирательства по поводу оплаты обеда: Клавдия вскинулась платить за себя, а Ладожский просто молча на нее посмотрел таким красноречивым взглядом, что она пожала плечиками, мол, ну и ладно, плати, если хочешь, предпочтя не вступать с ним в споры о женской самостоятельности. И потом за всю обратную дорогу, пока Матвей вез Клавдию в ее клинику, они не произнесли ни слова. Даже не удивляясь тому, что это затянувшееся молчание нисколько не тяготило обоих, хоть в этот раз между ними и висело сделанное Матвеем предложение и недоумение Клавдии, вызванное этим самым предложением.

– Двадцать четыре часа?! – эмоционально, с наигранно форсированным негодованием воскликнула Клава, когда Ладожский ответил на ее звонок через сутки после сделанного им предложения.

Клавдия промучилась эти сутки, изводя себя бесконечными вопросами. Перво-наперво основным: лететь или отказаться и даже не обдумывать предложение господина Ладожского? И следующими не менее важными: «А на самом деле, что он подразумевает, приглашая меня составить ему компанию? Что, реально вот только пообщаться? Исповедаться, так сказать, друг перед другом о прожитом? А на фига? Чтобы в дальнейшем крепко сдружиться?»

И хмыкала, иронизируя над собой: «Ага, одного друга-мужчины мне маловато будет, заведу-ка я себе еще одного».

– Клава! – громко окликнула внучку бабушка, войдя в кухню.

– А? Что? – выскочила из захвативших ее раздумий Клава.

– Ты стоишь с лопаткой в руках, – ровным, спокойным тоном пояснила Софья Михайловна, – замерев над сковородой с котлетами, которые благополучно горят.

– О-о-о, черт! – выругалась Клавдия, подхватывая сковороду с конфорки и отставляя ту в сторону.

– Что-то подсказывает мне, – садясь за стол, тем же тоном заметила Софья Михайловна, – что вряд ли столь глубокая задумчивость вызвана размышлением о ходе лечения твоего очередного сложного пациента.

– Это ж-ж-ж неспроста! – ответила Клавдия, процитировав известного персонажа. Перевернула котлеты на сковороде и, усмехнувшись, выдвинула предположение о наведших бабулю на такие выводы причинах: – Может, опыт? – И уточнила: – Это я про подсказчика.

– И он, – медленно кивнула бабуля, соглашаясь с этой версией и дополняя ее, – и присущая мне наблюдательность. – И спросила напрямую: – Так в какие увлекательные мысли ты настолько глубоко погрузилась?

Клавдия ответила не сразу. Порассматривала придирчивым взглядом котлеты, нашла, что они вполне пригодны к употреблению и не настолько уж прямо и подгорели, чтобы их выбрасывать, – так, чуть-чуть более темной корочкой взялись. Поставила сковороду снова на огонь и только после этого повернулась к бабушке и призналась о предмете своей задумчивости:

– Матвей Андреевич Ладожский предложил мне составить ему компанию и послезавтра полететь вместе с ним в страну Монголию на два дня.

– Понятно, – не выказала яркой эмоциональной реакции на заявление внучки Софья Михайловна. – И, насколько я понимаю, теперь ты мучаешься вопросом, соглашаться тебе или нет, и что он подразумевал, и какую конкретную цель преследует, приглашая тебя. Я правильно трактую?

– Правильно ты трактуешь, – подтвердила Клавдия слегка ворчливо, кивнула и добавила: – Как всегда.

– Просто я хорошо тебя знаю, – усмехнулась бабуля и поинтересовалась: – Так и к каким выводам ты пришла и что решила?

– Да что я могу решить! – с досадой произнесла Клава.