Жизнь на продажу

И тут в прихожей раздался звонок.

— О! Наверное, Генри пришёл… — сказал по-английски толстяк и поспешил к двери.

Сначала в комнате появилась такса с висячими ушами и блестящей, будто смазанной маслом, как у морского котика, шерстью. За ней вошёл ещё один иностранец, одетый как на прогулку, — пожилой, с холёным лицом. По поведению толстого и тонкого было видно, что он старший в этой троице. Они почтительно представили ему визитёршу. Собака противно отряхнулась.

Вошедший, судя по всему, японского не знал и быстро проговорил какую-то любезность по-английски. Толстяк взялся переводить:

— Генри благодарит за то, что вы пришли как договаривались, и выражает вам глубокое уважение.

«Ну, это уже перебор. За что уважение-то?» — подумала она.

— Мы видим, вы принесли книгу, — продолжал переводить толстяк, наконец переходя к делу.

Женщина обрадованно вынула книгу из сумки и развернула.

— Деньги, э-э… мани, не забывайте, — обратилась она к переводчику, но тот не отреагировал. От страха, что сейчас у неё просто отнимут книгу, перехватило горло.

Босс перелистывал книгу. Лицо его сияло — он явно был удовлетворён. Толстяк продолжал переводить:

— Извините! Во всех экземплярах книги, которые до сих пор попадались нам в руки, осталось только тридцать страниц, остальные вырезаны. Знаете, японская полиция в своё время подвергла это издание цензуре, удалив всё, что ей казалось лишним. Это первая неиспорченная книга из всех, и Генри, как вы видите, страшно доволен. Надо было сначала проверить, а потом уже расплачиваться. Вот, двести тысяч. Пересчитайте, пожалуйста.

Толстяк вручил женщине деньги. На его щеках образовались ямочки, белевшие словно кружки эмали. Такса подошла и обнюхала пачку банкнот.

Женщина с облегчением пересчитала деньги — двадцать новеньких хрустящих десятитысячных. Больше в этом доме делать было нечего, и она поднялась со стула, чтобы направиться к двери.

— О! Неужели вы уже покидаете нас? — сказал толстяк, а его худой напарник встал и загородил ей дорогу.

— Уж если вы так издалека приехали, может, всё-таки перекусите с нами? А потом спокойно поедете домой.

— Нет, спасибо, — отрезала женщина, делая шаг к двери. Её охватило предчувствие, что надвигается что-то пугающее.

Толстяк вдруг наклонился и прошептал ей на ухо:

— А как насчёт ещё пятисот тысяч?

— Что?

Она застыла на месте, решив, что ослышалась.

13

…У Ханио разыгралось любопытство. Библиотекарша, совершенно непривлекательная как женщина, рассказывала историю, которая по-настоящему его захватила.

— Хм, занятная история, однако. Ну и как? Получили вы ещё пятьсот тысяч?

— Мне было не до денег. Как-то удалось от них отвязаться. Никто вроде за мной не гнался, не следил, но всю дорогу до станции я бежала. Вся взмокла от пота.

— Вы потом ещё ездили туда?

— Вообще-то…

— Они вас опять позвали?

— Нет. Но мне захотелось узнать, что было потом, после того как я убежала оттуда. И вот как-то в июле, выбрав солнечное воскресенье, когда делать особо было нечего, я поехала посмотреть, что там и как. В доме явно кто-то жил, поэтому я позвонила. На сей раз открыла японка. Я удивилась и спросила, можно ли видеть Генри. Хозяйка оказалась неприветливой: «A-а, того иностранца? Весной я сдавала ему дачу. Прожил недели две-три и съехал. Куда — не знаю». Пришлось возвращаться ни с чем.

— Угу! Рассказ ваш интересный, ничего не скажешь. Но какое отношение всё это имеет ко мне?

— Подождите, будет вам отношение.

Женщина попросила у Ханио сигарету, закурила. В этом жесте не было ни кокетства, ни заигрывания. Она скорее походила на продавщицу лотерейных билетов, которая впарила прохожему билетик и тут же нахально попросила у него закурить.

— Больше ничего я от них не слышала. Абонентский ящик на почте оставила, но никто со мной так и не связался… А тут я увидела ваше объявление насчёт продажи жизни, и в голову пришла мысль. Ведь обещанные полмиллиона вполне могли оказаться приманкой для того, чтобы провести надо мной эксперимент. В таком случае всё становится на свои места. И ещё я подумала, что если они увидят ваше объявление в газете, то обязательно с вами свяжутся.

— Но ведь не связались. Эти иностранные жучары, верно, уже смотались в Гонконг или Сингапур. Вы так не думаете?

— А если они из ACS? — сказала женщина.

— Что?! — Ханио решил, что ослышался.

14

Что же получается? Эта женщина тоже знает о ACS?

Тот гангстер — не то кореец, не то китаец — говорил, что ACS всего лишь выдумка, сюжет для ужастиков, однако у Ханио появились сомнения. Вдруг такая контора существует на самом деле и имеет отношение к смерти Рурико? А выслушав эту женщину, он почувствовал, что всё происходящее с ним в последнее время связано одной нитью. И у него возникло подозрение — не стал ли он пешкой в игре, затеянной ACS, из-за своего желания продать свою жизнь?

Но если взглянуть с другой стороны, разве стала бы женщина, принадлежащая к такой мощной организации, столь беспечно о ней упоминать? Да никогда. Она просто честно рассказала Ханио о встрече с иностранцами в Тигасаки. Только и всего.

— А что такое ACS? — решил спросить он.