Жизнь по-американски

Однако студия "Дабл-ю-оу-си" ни с кем никаких контрактов не заключала, а потому отказала и ему. На следующий же день учитель отказался от места, и меня попросили поработать до тех пор, пока не подберут замену.

Я согласился, но при одном условии: если они найдут человека, который займется моей дикцией.

Занялся мной сам Пит Макартур с друзьями. Пройдя под их руководством ускоренный курс обучения дикторскому мастерству, я начал готовить тексты еще до выхода в эфир, отрабатывая дикцию, организовывая чтение ритмически, продумывая голосовые модуляции и эмоциональную окраску речи. Занятия эти пошли мне на пользу, и неделю спустя никто уже и не заикался о том, чтобы подыскать другую кандидатуру.

И еще один счастливый случай был уготован судьбой для Датча Рейгана.

Я не проработал в Давенпорте и трех месяцев, как меня вызвал к себе Пит и спросил, что я знаю о беговой дорожке. Я гордо ответил, что сам бегаю пятисотметровку и участвовал в командных соревнованиях по бегу.

Тогда Пит сказал, что студии "Дабл-ю-эйч-оу", входящей в сеть наших радиостанций, нужен человек, который мог бы вести репортаж с "Дрейк-рилейс", одной из самых престижных эстафет в стране. Таким образом, мне поручили вести репортажи с этих состязаний.

Через неделю "Палмер компани" получила в свое распоряжение еще одну радиостанцию в Де-Мойне мощностью в 50 тысяч ватт со свободным диапазоном. Нам сказали, что нашу студию закрывают, а нас всех переводят на "Дабл-ю-эйч-оу".

До этого обе станции работали на маломощных, в тысячу ватт, передатчиках с ограниченным диапазоном. В Америке тех лет насчитывалось лишь 15 радиостанций с мощностью передатчиков в 50 тысяч ватт и свободным диапазоном, и работать на одной из них считалось крайне престижным. Так что "Дабл-ю-эйч-оу" в одну ночь превратилась в одну из самых мощных радиостанций, входящих в систему Эн-би-си, а я, отличившись на репортажах с "Дрейк-рилейс", получил место спортивного комментатора.

На этой радиостанции в Де-Мойне я и провел четыре года, которые с полным правом могу назвать самыми радостными. В двадцать два года моя мечта осуществилась: я стал спортивным комментатором на радио. Даже если бы мне пришлось заниматься этим всю жизнь, я был бы счастлив. Я достиг цели и наслаждался своей работой. Заработок мой вырос до семидесяти пяти долларов в неделю — и это в самый разгар депрессии!

Я даже приобрел своего рода известность на Среднем Западе, выражавшуюся в том, что меня стали приглашать на самые разные выступления, обеспечивая тем самым дополнительный доход. Теперь я даже мог помочь родителям, финансовое положение которых значительно ухудшилось после того, как Джек перенес сердечный приступ и вынужден был оставить работу.

Однажды ко мне в студию в Де-Мойн приехал Мун, к тому времени уже окончивший "Юрику". Была пятница, и он остался в студии во время передачи, в которой я попытался предсказать итог завтрашней встречи футбольных команд. Заметив, как Мун, следивший за моим прогнозом, с сомнением покачал головой, я тут же сообщил об этом радиослушателям, а потом предоставил ему слово. Передачу слушал Пит Ма-картур, которому очень понравился и мой прием, и то, как удачно я ввел в передачу другого человека. Так родилась идея о регулярных передачах по пятницам, в которых мы с братом состязались в своих спортивных прогнозах. Вскоре Мун стал диктором, а потом и выпускающим режиссером, начав свое восхождение по лестнице успеха. Со временем он сделался режиссером, продюсером, ответственным работником системы радиовещания и наконец — вице-президентом одного из крупнейших в стране рекламных агентств.

За годы моей работы в Де-Мойне я побывал на бесчисленных футбольных матчах, автогонках, состязаниях по бегу или плаванию. С помощью "радиочуда" я вел репортажи с сотен бейсбольных матчей, рассказывал о встречах "Чикаго кэбз" и "Чикаго уайт сокс"[19]

, ни разу не выбравшись на стадион.

В ложе для прессы на стадионе "Ригли филдс" или в другом месте, где играли эти команды, телеграфист отстукивал азбукой Морзе сообщение после каждой удачной подачи или успешной комбинации. Я же в Де-Мойне садился у микрофона напротив другого телеграфиста в наушниках, который эти сообщения принимал.

После каждого игрового периода он расшифровывал поток точек и тире, поступавший со стадиона, и быстро отстукивал несколько слов для меня, чтобы обрисовать ситуацию. Затем передавал листок мне сквозь прорезь в стекле, отделяющем студию от операторской. Я принимался описывать игру, как будто бы находился в ложе для прессы, даже если на листке было напечатано только "от четвертой к третьей".

Ориентироваться нужно было очень быстро, поскольку не мы единственные освещали встречу: шесть или семь других радиостанций также вели трансляцию этих матчей, причем, как правило, прямо с бейсбольного поля. Когда кто-то из моих знакомых сравнивал мои репортажи с теми, что велись прямо со стадионов, мне нередко говорили, что я держу в напряжении слушателей с момента полуподачи.