Жизнь после жизни

— Ну да, тут одна супружеская пара хотела Полинку усыновить или удочерить, я уж не знаю, как там правильно будет. Они сперва со мной поговорили, ну я и ответила, что я не возражаю и, если надо, от опекунства откажусь, потому что я хоть и люблю девочку, но умом-то понимаю, что ей у них лучше будет, у них и деньги есть, и квартира просторная, и в Москву они собирались переезжать, а там и школы куда лучше наших, и институты есть. Пусть бы дитя в человеческих условиях выросло, ее и так жизнь обделила, ни отца своего не знала, ни матери, бабушку рано потеряла, так пусть бы девочка наконец порадовалась.

— А почему ничего не получилось? Органы опеки не разрешили?

— Да куда там! — Надежда Андреевна махнула рукой. — Я уж к ним заранее сходила, все узнала, они мне сказали, что знают мои жилищные и материальные условия и понимают, что в богатой семье Полинке будет лучше, так что, если я буду отказываться от опекунства, чтобы девочку могли усыновить, никаких вопросов не будет, я полное право имею. А Полинка как узнала — так в крик: не пойду, говорит, к чужим людям и в Москву не поеду, мне и у вас хорошо, и бабушку Аиду я не брошу, я закончу школу и буду с ней жить и ей помогать. Мне эти люди уж и деньги предлагали, хорошие деньги, чтобы я Полинку уговорила, уж я так старалась ее убедить, мне ведь эти деньги не лишними были бы, да куда там! Уперлась — и ни в какую. Буду, говорит, жить с бабушкой Аидой, когда вырасту. Вот какая у нее любовь была к Аиде Борисовне. Как старушку убили, так Полинка до сих пор по ней горюет, на кладбище все время бегает, на могилку к ней. Стоит над могилкой и вслух с покойницей разговаривает, книжки ей пересказывает, которые прочитала, представляете?

Чай у Надежды Андреевны был невкусным, дешевым, но Настя мужественно отпивала из чашки небольшие глоточки, чтобы поддерживать атмосферу уютной доверительной беседы. Ушакова внезапно прислушалась и улыбнулась:

— Полинка идет.

И точно, через мгновение щелкнул замок входной двери.

— Тетя Надя, я пришла! — раздался веселый голосок.

И на пороге возникло солнечное существо с рыжими, густыми, в крупный завиток, волосами, очень белой кожей, усыпанной яркими веснушками, и зелеными глазами. Для своих тринадцати лет Полина Солодко была маловата росточком, зато крепенькая, коренастая. Она одарила Настю открытой радостной улыбкой.

— Здравствуйте.

— Здравствуй, Полина, — ласково проговорила Настя.

— Поленька, это тетя из Москвы, она журналистка, пишет статью про твою бабушку Аиду, — вступила Ушакова. — Давай я тебя покормлю, а потом вы поговорите.

— Нет, сначала поговорим, — очень серьезно ответила девочка. — Про бабушку Аиду — это важнее. Я потом покушаю.

Полина рассказала, что очень любила свою бабушку Шуру, Александру Кирилловну, тосковала по ней, когда та умерла, а когда ей было 12 лет, она обнаружила в Интернете сайт «Мои родные» и стала изучать анкеты пенсионеров и целенаправленно искать кого-нибудь, кто был бы похож на бабушку.

— А что, Аида Борисовна была похожа на нее? — спросила Настя с интересом.

Полина снова улыбнулась.

— Нет, что вы, совсем не похожа. Но мне стало интересно, я всегда любила читать про преступления, а она ведь была следователем. Она столько всего интересного знала, и вообще она сама такая интересная! Я с ней долго переписывалась, а потом мы встретились и подружились.

— Откуда же ты писала ей письма? — удивилась Настя. — Разве у тебя есть компьютер?

Судя по обстановке, в этой семье компьютера отродясь не бывало. Неужели Надежда Андреевна давала Полине деньги на интернет-кафе? Но у Ушаковой, похоже, лишней копейки в бюджете нет. Продавщица в магазине, трое детей…

— А я к подружкам ходила, — объяснила девочка. — Конечно, компы есть не у всех, а некоторые, у кого есть, не дают пользоваться. Но есть такие, которые разрешают. Вот от них я и писала бабушке Аиде.

А вот это уже интересно. Значит, переписка между Полиной и Аидой Борисовной все-таки была. Ну, и где она? Почему ее нет в домашнем компьютере Аиды? Кто-то уничтожил? Или Аида переписывалась с девочкой не из дома и пользовалась другим компьютером? Но почему?

Настя задала Полине все те же вопросы о Павловой: не получала ли она каких-нибудь непонятных или неожиданных писем, записок, телефонных звонков, не приходили ли странные или пугающие люди, не была ли Аида Борисовна расстроена, озабочена или напугана. И получила все те же ответы: нет, нет и нет. Ничего такого не было.

— А хотите, сходим на кладбище? — неожиданно предложила девочка. — Я вам покажу, где бабушку Аиду похоронили. Вам, наверное, интересно, если вы про нее писать будете.

Вообще-то Насте вовсе не было интересно смотреть на могилу Павловой, но девочка так глядела на нее своими невозможно зелеными глазищами, что она не смогла отказаться.

— Тебе нужно еще пообедать, — осторожно заметила Настя. — А потом уроки сделать.

— Ерунда! Я все успею. И вообще, я не голодная, вот сходим с вами на кладбище, а потом я покушаю.

— А тетя Надя не будет ругаться?

— Не будет.

Ушакова действительно вполне равнодушно отнеслась к тому, что Полина пообедает позже.