Жизнь в ролях

Судьба продолжает издеваться над Уолтером Уайтом. На короткое время он действительно почувствовал себя королем. Но…

Помимо Эда в хижине меня никто не навещает. Я в ней словно Робинзон Крузо и Тони Монтана одновременно. У меня отросла борода. Снова дает знать о себе рак. Я понимаю, что дни мои сочтены. Должен ли я покорно ждать смерти? Неужели весь смысл моей жизни сведется к мешку денег, который я даже не могу передать моим близким?

Я знаю, что членам моей семьи я отвратителен. Я испытываю боль и стыд. Одно время я надеялся, что мой сын в душе все же простит меня, что я смогу оставить моим жене и детям хоть что-то. Деньги – это не все, но они много значат. Моя семья нуждается в них. Думая об этом, я лихорадочно искал способ передать им свои накопления таким образом, чтобы федералы не смогли их отследить.

Взгляд мой падает на коробку с высококалорийными напитками фирмы «Эншур», заменяющими еду, – я попросил Эда доставить их мне, чтобы остановить снижение веса. Освободив коробку от ее содержимого, я до отказа набиваю ее купюрами и, прижимая ее к груди, с трудом бреду по снегу к ближайшему населенному пункту. Там я нахожу дешевый бар, в котором имеется телефон-автомат, и звоню в школу, где учится мой сын. Я пытаюсь сказать ему: все, что я делал, я делал для тебя. Я пошлю тебе деньги так, что федералы об этом не узнают.

И даже говорю: я люблю тебя.

Я не хочу тебя больше видеть, отвечает сын. Я хочу, чтобы ты умер.

Я рыдаю. Я чувствую, что моя жизнь прошла даром. Все мои добрые намерения пошли прахом, их уничтожили алчность и злость. Я понимаю, что действительно представляю собой опасность для всех, кто находится вокруг меня, и для себя самого тоже. Сколько же боли, сколько зла и потерь выпало на мою долю! Я не сумел оставить следа на этой земле. Я оставил лишь пятно. Я – ничто, пустое место.

Во время работы над этой сценой я по-настоящему плакал. Когда съемки закончились, я чувствовал себя измученным, истерзанным, выжатым до капли. Но в то же время словно бы родившимся вновь.

Сериал «Во все тяжкие» мы сняли на тридцатипятимиллиметровой пленке. Теперь с сериалами такое случается нечасто, если вообще случается – это слишком дорого. Да и технологии стали более совершенными, так что можно получить такое же качество в цифровом формате. Отснятый материал мы по частям каждый день отправляли в лабораторию в Лос-Анджелесе. Все знали, когда отправлялся самолет. Нужно было запаковать пленку и отвезти ее в аэропорт. В Лос-Анджелесе ее забирал курьер и вез на обработку, а на следующий день уже были готовы цифровые копии. Ассистенты отвозили все материалы редакторам, которые их просматривали. При такой системе в случае, если обнаруживался какой-то дефект, мы могли без труда повторить съемку, поскольку еще не успевали переместиться для работы над следующей сценой.

Когда в Лос-Анджелес отправляли кассеты с отснятой сценой, где я разговариваю по телефону с сыном, они упали с багажной тележки. В результате на них наехал колесом огромный буксировщик – один из тех, которые растаскивают самолеты по местам на летном поле. Пленка была не просто засвечена – она была уничтожена, перемолота в пыль. Страховая компания выплатила ущерб, но нам пришлось переснимать все заново.

Узнав, что часть пленки погублена, я, помнится, подумал: господи, пусть это будет сцена в магазине или та, где я просто сижу за рулем машины. Только не та, где мой сын говорит мне, что хочет, чтобы я умер.

Но, конечно же, оказалось, что это именно она.

Когда дело дошло до ее пересъемки, у меня возникли серьезные затруднения. Мне было понятно, что можно попытаться повторить все то, что я уже делал, но это не даст нужного результата. Я изо всех сил пытался изгнать из памяти все те образы, которые бродили в моей голове во время предыдущей съемки, но это было невероятно трудно. Нужно было найти какой-то другой путь к тем эмоциям, которые я должен был вызвать в своей душе, но мне это никак не удавалось.

Однако надо было работать. И мы приступили к делу. Снова, и снова, и снова…

Актер должен быть способен повторять одну и ту же сцену столько раз, сколько нужно, не теряя эмоциональной концентрации. Вы должны биться в истерике? Отлично. А теперь повторите это еще раз. Вы только что потеряли близкого человека? Изобразите эту ситуацию еще разок, пожалуйста. И еще. Как сделать так, чтобы в подобных ситуациях ваши переживания выглядели на экране искренними, чтобы зритель вам поверил? Это очень трудно. Но актер на то и актер, чтобы справляться с подобными проблемами. Такая у него работа.

Я снова разрыдался. И еще раз. И еще. В конце концов мне удалось найти новый ключ к этой сцене.