Жизнь в ролях

Наконец состав с ревом ворвался в последний, третий тоннель. Мы стали ждать момента, когда темнота вокруг станет совершенно непроницаемой. Наконец он настал. Я с трудом перебрался через рычаг переключения передач. Европейские автомобили очень маленькие и тесные, поэтому снять брюки я не мог. Робин также не могла избавиться от одежды. Она откинула назад спинку своего сиденья. Я стал опускаться вперед и нечаянно резко прижал коленом ее бедро. Робин охнула, я суетливо извинился. Тут же возникла другая проблема – куда девать локти. Я опрометчиво оперся на них и попал на что-то мягкое – Робин снова издала возглас боли. Прости, дорогая, прости, снова забормотал я. Обнять ее не было никакой возможности. Двигая руками вслепую, я ненароком угодил супруге в челюсть и снова пробормотал извинения.

Робин уже готова была отказаться от наших планов, но я, проявив большее упорство, призвал ее сосредоточиться и объяснил жене, что, раз уж мы зашли достаточно далеко, нужно было завершить начатое. У нас все получится, твердил я. Это ведь Тоннель Влюбленных, Робин. Тоннель Влюбленных.

Понемногу мои глаза все же привыкли к темноте. Это позволило мне рассмотреть лицо Робин. Должен сказать, оно выражало не удовольствие, а терпение и ожидание момента, когда наше барахтанье наконец закончится. Но я заметил не только это. Я увидел, как непередаваемо красива моя жена. Какое все-таки это чудо природы – человеческий глаз! Темнота словно бы рассеялась, и я уже мог отчетливо видеть всю Робин. И через несколько секунд я понял почему.

ШШШУ-У-УХХ! Поезд вылетел из тоннеля, как пробка. Мы явно приближались к следующей станции. Я был поражен. Как такое могло случиться? Пятьдесят минут еще не прошли, не могли пройти. Вероятно, турагент имел в виду не пятьдесят, а пятнадцать минут.

Продолжая лежать в скрюченном положении на Робин, распластанной на разложенном переднем сиденье, я огляделся. Две пары в автомобилях, стоявших впритирку спереди и позади нас – еще совсем недавно я обменялся с этими людьми приветствиями, – находились в каких-нибудь десяти футах от нас. Я сделал рукой извиняющийся жест. Робин закрыла ладонями лицо. Однако, как выяснилось тут же, в этом не было необходимости. Нас никто не осуждал – обе пары смеялись, одобрительно свистели и даже подбодрили нас звуками клаксонов. Bene, bene! Motto bene![7]

Затем я услышал голос Робин, которую я по-прежнему прижимал к сиденью всем весом своего тела. С напряженной улыбкой на лице она пыталась мне что-то сказать. Слов я не расслышал, но смысл ее просьбы был очевиден.

Слезь с меня.

Я не без труда перебрался на водительское сиденье, пытаясь застегнуть брюки (мне все же каким-то чудом удалось их приспустить), и снова огляделся. Вот тебе на! За задним стеклом машины, стоявшей перед нами, я увидел улыбающиеся детские физиономии. При этом выражение их лиц было вполне сочувственным. Помню, я тогда подумал, что, наверное, в Италии даже дети знают, что такое физическая любовь, и, вероятно, основам этого искусства их обучают еще в детском саду – по крайней мере, теоретическим. Так же, как маленьких англичан – искусству управлять плоскодонкой с помощью шеста.

Мы с Робин стали пунцовыми от смущения, но в конце концов тоже рассмеялись.

Действительно ли турагент ошибся в произношении, или это был стандартный розыгрыш, объектом которого становились все молодожены? Ответа на этот вопрос мы с Робин так никогда и не узнали. Но это, в конце концов, и не важно. Так или иначе, это было приключение. Впрочем, с Робин многое становилось приключением.

Я люблю Робин, и мы с ней очень близки. И я обожаю в ней абсолютно все. Но если бы меня попросили выделить черту, которая нравится мне в Робин больше всего, я бы сказал, что это ее способность удивляться и радоваться жизни. Робин сохранила ее на протяжении всех двадцати семи лет нашего брака. Она до сих пор приходит в восторг при виде роящихся в темноте жуков-светлячков.

Наш с Робин брак – это фундамент всей моей жизни. Когда молодые актеры, мечтающие об успехе, просят у меня совета, я всегда говорю им: прежде всего наведите порядок у себя внутри и у себя дома. Ваша личная жизнь и ваше здоровье – это основа, база будущего успеха. Если у вас будет все хорошо дома, вы сможете полностью отдаться работе.

Отец

Когда мы познакомились, Робин не знала, хочет она детей или нет. Незадолго до свадьбы я поинтересовался у нее, согласится ли она завести хотя бы одного ребенка. Мне казалось, что на женщине, которая не желает иметь детей, я жениться не смогу. Но Робин ответила на мой вопрос положительно. Этого мне было достаточно. Мы решили, что поговорим о рождении второго ребенка после того, как первому исполнится год.