Жизнь волшебника

делают, что творят! И кто бы мог подумать, что такое возможно?!» Но главное, о чём вдруг

догадывается Роман – это то, что категории, о которых он тут сейчас разглагольствует, директору

совершенно не знакомы. Они не из его словаря. Что для него какой-то там уклад? Сам Труха

никогда в этом укладе не жил и понимать его не может. Для него это миф. Ему куда важнее

текущие проблемы, за которые спрашивают из района, где тоже если и слышали про какой-то

уклад, то уж, совершенно точно, никаким экономическим фактором его не считают.

В конце выступления Роман уже комкано и скороговоркой предлагает взять под партийный

контроль все объекты, строящиеся в селе, даже если административно они совхозу не подчинены.

Под партийным контролем, по его мнению, должна находиться работа клуба и деятельность

художественной самодеятельности в нём.

Сразу после Романа к трибуне с улыбочкой выходит Таскаев.

– Конечно, товарищ Мерцалов очень красиво нам всё тут разложил, – почти оскорблённо

говорит он, косясь на директора, словно ища в нём сочувствия своей обиде, – но мне хотелось бы

всё же защитить наше, так сказать, родное село. Да почему же оно не село-то, товарищи? А?

Вполне – село. И все духовные категории, о которых говорил Мерцалов, у нас налицо. А вот насчет

радиогазеты – это, я думаю, хорошее предложение. Видимо, товарищ Мерцалов хорошо знает, как

организовать радиогазету, если предлагает. Давайте его и назначим редактором. Штатным, то есть

платным редактором, мы сделать его не сможем. Уж тут-то у него не получится ещё одну тёплую

должность получить. Пусть это станет его партийным поручением. Данное предложение я ставлю

на голосование.

Все голоса дружно и почти обрадовано голосуют «за». Роман обескуражен. И это вся реакция

на его речь, которую он готовил, по сути, ещё с дембельских времён? Но может быть, его

поддержат другие выступающие? Однако дальше о его речи и не вспоминают. Ни слова об этом и в

заключительном слове товарища Трухина, вдоволь повеселившегося над выступлением.

Поскольку собрание отчётно-выборное, то, как и принято, работа партийной организации

признаётся удовлетворительной. Роман надеется, что если никто в своих выступлениях не

откликнулся на его предложения, то, может быть, в решении собрания будут хоть как-то отражены

447

его выводы? Но и тут тишина. Да и как его предложения попадут в это решение, если Таскаев

зачитывает его по прошлогоднему протоколу, несколько раз автоматически проговаривая не те

даты. Ну, понятно: перепишет потом всё это в новый протокол и отошлёт в райком. Обычно так это

и делается. А впиши туда что-нибудь новое, так у райкома ещё какие-нибудь вопросы возникнут.

Предчувствуя завершение собрания, все оживляются, шарят по карманам, отыскивая сигареты, но

Таскаев вдруг останавливает это общее движение.

– Товарищи, простите меня, пожалуйста, я совсем забыл о том, что сегодня в повестку собрания

нужно было ввести ещё один вопрос. Наверное, это не по уставу – изменять повестку, но нам

необходимо решить этот вопрос поскорее. Да вы не беспокойтесь – много времени это не займёт.

Речь идёт о приёме в партию главврача нашей больницы товарища Бадмаева Бориса Бадмаевича.

Главврач тут же с готовностью выходит к трибуне, поворачивается широким лицом к залу,

приготовившись, как и полагается, для вопросов. «Опаньки! – восклицает про себя Роман. – Его

ещё и в партию волокут!» Сидя напротив главврача, он смотрит прямо ему в глаза, но Борис

Бадмаевич отвечает спокойным, уверенным взглядом. Никакой вины или неправоты он за собой не

чувствует. Вопросы же, задаваемые ему, просто несерьёзны – даже при вступлении в комсомол

они бывают куда основательней.

Романа подмывает задать кандидату какой-нибудь каверзный вопрос по истории партии, но

после своего выступления его на это уже не хватает. Сейчас он будет выглядеть просто

скандалистом и мальчишкой. «Что ж, – вдруг приходит ему совершенно желчная мысль, – пусть он

будет коммунистом. Ему это очень подходит». Однако как понять эту мысль? Он что же, недоволен

самой партией?!

– Как ваша больница подготовилась к зиме? – задаёт в это время свой вопрос директор

совхоза.

– Да тах-то вроде ничо, хах-нибуть перезимуем, – отвечает главврач.

– Ну значит, подготовились, – разулыбавшись, заключает Труха, которому тоже хочется на

воздух. – А если подготовились, то о чём тут ещё спрашивать? Товарищи, вы слышали ответ

достойный коммуниста. Предлагаю – принять.

Бадмаева принимают с отметкой в протоколе «единогласно», хотя один воздержавшийся есть.

Это Роман. Проголосовать за него после стычки в больнице – это уж просто себя не уважать. Но

для чистоты протокола воздержавшегося не замечают.

Ожидание Романа на какой-то пусть хотя бы мини-переворот в мыслях коммунистов не

оправдывается. Для них его выступление вроде фантазии. Но, может быть, с обидой и

разочарованием не спешить? Должность редактора радиогазеты тоже что-то значит. Тебя не

поняли здесь, но дали более широкий рупор. Вот и внедряй постепенно все свои идеи и мысли

через радиогазету, формируя это, так называемое, общественное мнение или уклад.