Жизнь волшебника

добавляется и крик испуганных детей. Роман хватает её за плечи, трясёт, чтобы она очнулась. Но

та, не узнавая ни рук его, ни голоса, впадает в ещё больший ужас.

– Нина, Нина, успокойся, что с тобой?!

Она кричит, так сильно и яростно отбиваясь, что с ней невозможно справиться. Как бы она, не

дай Бог, глаза не выцарапала! Ох, как прав был прапорщик Махонин, утверждая, что зверь сидит в

каждом человеке. Борьба продолжается с минуту. Потом, вдруг очнувшись, жена падает на

подушку, и пока Роман успокаивает орущих детей, никак не может отойти, нервно дёргаясь всем

телом.

– Почему-то я не узнала тебя, – отдышавшись, говорит она. – Просто сегодня я тебя, кажется,

не ждала. Как будто ты ночуешь у неё.

– С чего это? – с недоумением спрашивает Роман. – Хотя бы раз такое было?

– Кажется, я перестала тебя ревновать. Совсем перестала. Потому и не ждала.

На этот раз её и впрямь ничего не интересует. Роман сам, уже можно сказать по привычке,

сообщает, что Тони не было дома, ловя себя на невольном желании, хотя бы чуть-чуть сблизиться

с женой, получить хоть как-то её расположение. Надо же в какой-то уголок этого холодного зимнего

мира пристроить свою одинокую, ноющую душу. Но чем поможет ему Смугляна? Посочувствует,

что ему тоскливо жить на свете, не любя ни Тоню, ни её саму?

* * *

Утром Роман в очередной раз идёт в МТС. В доме нет питьевой воды. Может быть, всё же

получится уговорить дядю Ваню? Чтобы не унижаться и не просить, лучше просто предложить

деньги. Но в гараже уже никого – водовозы разъехались. Ну и ладно. Надо сделать так же, как в

прошлом году – надолбить на Ононе машину льда и привезти домой.

Под подошвами сапог поскрипывает свежий снежок, выпавший ночью. Какой он белый и

невинный. Зачерпнув горсть этой белизны, Роман сжимает пальцы. Рука быстро замерзает.

Выпустив хрусткий комок снега, он хочет согреть мокрую руку в кармане и натыкается на ключик

Тони. Вынув, разглядывает эту железячку, будто видя её впервые. Что значит теперь для него этот

символ, этот талисман? А если взять и выбросить его? Ну не насовсем, а пробно, испытательно,

для того, чтобы за своими чувствами понаблюдать.

Подкинутый ключик, блеснув на солнце, падает в снег. Видно лишь проволочное колечко от

него. Роман стоит, пытаясь ощутить себя без Тони. Ну и что? Да вроде бы нормально. Ничего

существенного в душе уже не происходит. Подняв ключик вместе с прилипшим влажным снегом,

Роман очищает его, опускает в карман: «Ох, актёр я актёр…»

Вечером Смугляна несколько раз напоминает, что не застав Тоню вчера, он имеет полное право

сходить сегодня.

– Да что ты заладила! – прикрикивает в конце концов Роман. – Если захочу – пойду. Чего меня

специально подначивать?

К Тоне он не ходит потом несколько дней. Большого желания нет, а с небольшим лучше не

ходить. В клубе за это время бывает два раза. И всякий раз, возвращаясь из кино по темноте,

рассеянно замедляется на перекрёстке. Странное ощущение: с одной стороны – хочется пойти к

ней, с другой стороны – полное безразличие; ну, прямо одной ногой пошёл бы к Тоне, другой –

домой. Хотя в этой ситуации есть и нечто приятное. Душу греет уже сама возможность выбора –

жизнь состоит не из одной плоскости.

А вот в третий раз этих сомнений на распутье тяга к Кармен пересиливает. Поднявшись к ней и

постучав в дверь, Роман слышит, как Тоня стремительно подбегает из комнаты. Так же одним

рывком распахивает дверь. Радостные глаза Кармен выдают ожидание не одного дня. Но есть и

обида, которая тут же гасит её первый порыв.

Роман скидывает полушубок, разувается и, не надевая своих тапочек, стоящих наготове у

вешалки, проходит в комнату, садится в кресло.

– Мне как-то и не верится даже, что Мерцалов наконец-то пожаловал ко мне в гости, –

выговаривает Тоня, любуясь его свежим после морозца лицом. – Что-то давненько он ко мне не

заглядывал…

Роман молчит, с лёгкой усмешкой покачивая головой. Тоня, видя, что он не поддерживает её

игру, с тревогой перемещается в кресло рядом.

– Миленький, тебе со мной плохо, да? – спрашивает она уже совсем другим, мягким тоном.

– Мне с тобой спокойно.

– А я вижу, что плохо. Если плохо, то ты тогда совсем не приходи, ладно.

– Да, плохо, – признаётся вдруг Роман. – Плохо, потому что наши отношения – это сплошная

нервотрёпка, которая съедает всё хорошее, что могло у нас быть. Что-то во мне сминается,

понимаешь? Я не хочу этого, но изменения происходят сами. Раньше и тебе, и Нине я пытался

передать свою уверенность, а теперь она тухнет и во мне.

– Я заметила это… Я ведь помню тебя и другим.

463

– Наши отношения будто стареют. .

Конечно, он говорит не всю правду. Только как скажешь о тоске и серости их отношений, что

было осознано здесь в прошлый раз? Зачем её обижать? Пусть всё завершится спокойно.

Кармен садится на подлокотник его кресла, прижимается к плечу.

– Ой, как больно мне, как больно, – со стоном шепчет она. – Со мной вообще происходит что-то

странное. Ты мне снишься каждую ночь, причём таким же реальным, какой ты на самом деле… Я

разговариваю с тобой, пальцами чувствую твое лицо. И в то же время понимаю, что всё у нас