Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих

Завершив эту работу и пожелав повидаться со старым и больным отцом, Джованни уехал из Перуджи обратно в Пизу. Однако при проезде через Флоренцию ему пришлось там остановиться, чтобы вместе с другими принять участие в работах по постройке мельниц на Арно, производившихся у Сан Грегорио близ пьяцца де'Моцци. Однако в конце концов, получив известие о смерти отца своего Никкола, он отправился в Пизу, где за доблесть свою был встречен всем городом с большим почетом, ибо все радовались, что после того, как они лишились Никкола, им остался Джованни, унаследовавший не только имущество того, но и его доблести. А когда пришел случай испытать его, они в своем мнении нисколько не обманулись, ибо, когда им нужно было сделать кое-что в небольшой, но наряднейшей церкви Санта Мариа делла Спина, заказ был передан Джованни, который, приступив к нему с помощью нескольких своих подмастерьев, выполнил многочисленные украшения этого оратория с тем совершенством, какое видим и ныне. Работа эта, насколько можно судить, в те времена должна была почитаться чудом, и тем более, что в одной из фигур он изобразил с натуры Никкола, как только мог лучше. Увидев это, пизанцы, которые уже замышляли и мечтали отвести место для погребений всех жителей города, как для благородных, так и для простонародья, либо для того, чтобы не заполнять собор гробницами, либо по иной причине, поручили Джованни соорудить здание КампоСанто[201] на соборной площади со стороны стен. И вот по хорошему проекту и с большим толком он выстроил его в той манере и с теми мраморными украшениями и таким величественным, как мы теперь видим. А так как никаких затрат не жалели, перекрытие было сделано из свинца, с внешней же стороны главных ворот мы видим следующие высеченные на мраморе слова:

A. D. MCCLXXXVIII, tempore Domini Friderigi archiepiscopi Pisani, et Domini Tarlati potestatis, operario Orlando Sardella, Iohanne magistro edificante[202].

Закончив эту работу, Джованни в том же 1283 году отправился в Неаполь, где для короля Карла выстроил неаполитанский Кастель Нуово, а чтобы расширить его и сделать более крепким, пришлось разрушить много домов и церквей и, в частности, монастырь братьев-францисканцев, который затем был выстроен большим по размерам и гораздо более великолепным, чем прежде, вдали от замка и под названием Санта Мариа делла Нуова. Когда эти постройки были начаты и значительно продвинуты вперед, Джованни уехал из Неаполя, дабы вернуться в Тоскану[203]

. Но когда он доехал до Сиены, его не пропустили дальше, пока он не сделал модели фасада собора этого города, а затем по ней и был выстроен названный фасад, весьма богатый и великолепный[204]

(илл. 5).

Затем, в 1286 году, когда по проекту Маргаритоне[205]

, аретинского архитектора, строилось епископство в Ареццо, Джованни был приглашен из Сиены в Ареццо епископом этого города Гульельмино Убертини и выполнил там из мрамора доску главного алтаря[206], покрыв ее всю резными фигурами, листвой и другими украшениями и распределив по всей работе отдельные детали, выполненные тонкой мозаикой и смальтами на серебряных пластинках, с большой тщательностью инкрустированных в мрамор. В середине — Богоматерь с младенцем на руках, с одной стороны — св. Григорий, папа (лицо его изображено с натуры с папы Гонория IV), а с другой — св. Донат, епископ и покровитель этого города, тело которого вместе с телами св. Антиллы и других святых погребено под этим самым алтарем. А так как названный алтарь стоит обособленно, кругом и по сторонам находятся барельефные маленькие истории из жития св. Доната, завершают же всю работу несколько табернаклей, заставленных мраморными круглыми фигурами, сделанными весьма тонко. На груди названной Мадонны находится нечто вроде золотого ящичка, внутри коего, как говорят, хранились весьма ценные сокровища, которые, как полагают, вместе с несколькими круглыми фигурками, находившимися на верху и вокруг этой работы, были похищены во время войн солдатами, не почитающими зачастую и святые дары. На все это аретинцы потратили, согласно некоторым записям, тридцать тысяч золотых флоринов. Это не кажется чем-либо особенным, ибо для того времени вещь эта была самой что ни на есть драгоценной и редкостной; потому и Фридрих Барбаросса[207], возвращаясь из Рима, где он короновался, проезжая через Ареццо много лет спустя после того, как она была сделана, хвалил ее и более того восхищался ею бесконечно и поистине не без основания, ибо помимо всего прочего составные части этой работы сделаны из бесчисленных кусочков, скрепленных и пригнанных настолько точно, что всякому, не имеющему большого опыта в произведениях искусства, она легко может показаться сделанной целиком из одного куска.