Жозефина. Письма Наполеона к Жозефине

Наполеон часто писал Жозефине письма на официальных бланках. В начале их супружеской жизни он использовал бланки военного департамента или Итальянской армии, украшенные эмблемой Французской республики, где он значился как главнокомандующий армией. Короткие и личные письма он писал на маленьких листках обычной бумаги. Почти все свои письма Наполеон диктовал секретарям, но письма Жозефине (и ее детям Гортензии и Евгению) писал сам. Его почерк было очень трудно разобрать, и однажды Жозефина приняла его любовное письмо за карту-схему местоположения Итальянской армии.

Свои же письма Жозефина оформляла более элегантно. В начале 1800 года она купила бумагу для них в самом известном магазине канцелярских принадлежностей в Париже – Сюссе. Этот магазин, который существует и по сей день, стал официальным поставщиком императрицы. Жозефина заказывала там бумагу, по бокам украшенную мотивами в стиле Древнего Рима и Греции, и конверты из толстой веленевой бумаги кремового цвета с золотым или серебряным обрезом по одной стороне. Ее письма запечатывались зеленым сургучом, а после 1804 года их украшали монограмма с буквой «J» и маленькая корона.

Вскоре после смерти Наполеона были опубликованы некоторые его письма к Жозефине, причем самые страстные. Но в глазах Гортензии, дочери Жозефины, которая старалась уничтожить всякие следы авантюрного прошлого своей матери, эти публикации должны были выглядеть лживыми, апокрифическими и, следовательно, отверженными.

Восемь таких писем было напечатано в Англии в 1824 году, через три года – во Франции. Гортензия ограничилась поначалу тем, что поставила подлинность указанных документов под сомнение.

Однако чтобы уничтожить влияние опубликованных текстов, этого оказалось недостаточно. И тогда дочь Жозефины решила выпустить в свет два объемистых тома под названием: «Письма Наполеона к Жозефине времен Итальянской кампании, Консульства и Империи». Цель этой публикации состояла в том, чтобы доказать: всё, что в нее не вошло, должно решительно рассматриваться как апокриф.

Собрание Гортензии содержало, однако, только ловко подобранные или безжалостно сокращенные послания. Всё в целом облекалось в вид почти нравоучительного пособия для подростков: любовь, страсть, рискованные признания, слишком точные реминисценции – о них и речи не было.

Как и об упреках. И не без причины! Собрание Гортензии начиналось со второй части их романа, однако первая часть была увлекательно интересна. Гортензия же, пожертвовав ей, начинала свою публикацию с приезда Жозефины в Италию. Таким образом, сразу исчезали жалобные, угрожающие, нежные и гневные письма молодого генерала к его легкомысленной жене, остававшейся в Париже и вовсе не помышлявшей порывать с развлечениями, чтобы присоединиться к новому мужу, какими бы лаврами он ни был увенчан.

С 11 марта 1796 года, дня их расставания в Париже, до 13 июля 1796-го, дня их воссоединения в Италии, Наполеон отправил Жозефине минимум 123 письма. Написал же он их, по его собственному заявлению, еще больше: «Придет, быть может, день, когда я вновь тебя увижу… Так вот, в тот день я покажу тебе свои карманы, набитые письмами, которые я тебе не отправил, потому что они были слишком глупы…»

Из этих ста двадцати трех писем, если полагаться на собрание Гортензии, не оставалось ни одного.

К счастью, не все рукописи сгорают, и за последующие полтора века благодаря совместным усилиям исследователей стало возможным собрать немалое количество волшебных образчиков неистовой литературы Наполеона, так что только в эту книгу включено в общей сложности 265 писем.

Генерал

Одиннадцатого марта 1796 года Наполеон отбыл в Италию, так как 2 марта был назначен главнокомандующим Итальянской армией, и молодожены общались посредством переписки.

Покидая Париж, Бонапарт пишет Президенту Директории Летурнеру о своей женитьбе на гражданке Богарне и сообщает ему, что он уже попросил Барраса проинформировать Директорию об этом событии: «Доверие, которое Директория показала мне при всех обстоятельствах, делает моей обязанностью советоваться с ней по всем моим действиям. Это еще одна нить, которая связывает меня с родиной. Это еще одно доказательство моей непоколебимой решимости обрести безопасность только в Республике».

14 марта 1796 года, из Шатильона в Париж