Жозефина. Письма Наполеона к Жозефине

Я видел лишь тебя, думал лишь о тебе. От этого всё стало мне несносно, и через полчаса после прихода я с грустью ушел спать, говоря себе: «Вот этот пустой редут, место моей обожаемой женушки…»

Ты приедешь?

Как протекает твоя беременность?..

Ах, мой прекрасный друг, хорошенько береги себя, будь весела, больше двигайся, ни о чем не печалься и не беспокойся о путешествии вовсе. Передвигайся короткими переездами.

Я без конца представляю себе тебя с твоим животиком. Это должно быть очаровательно. Неужели эта гадкая боль в сердце все еще продолжается?..

Прощай, мой прекрасный друг, вспоминай иногда о том, кто беспрестанно думает о тебе.

Н.Б.

Так и продолжалось: каждый день тревоги и надежда, что она наконец появится. Каждый день разочарование. Каждый день письмо, заклинающее ее приехать.

Несомненно, Жозефина была польщена успехами Бонапарта, но, как заметил Мармон, «она больше стремилась наслаждаться триумфом своего мужа в центре Парижа, чем отправиться к нему в Италию».

8 июня 1796 года, из Милана в Париж

Жозефина, ты должна была выехать из Парижа 20 мая. Ты должна была выехать 26 мая. Ты не выехала 27-го…

Моя душа полна болью.

Курьеры не привозят мне твоих писем. Когда же ты мне пишешь, твои скупые слова и стиль никогда не дышат глубоким чувством. Ты полюбила меня из легкомысленного каприза и уже чувствуешь, как было бы смешно, если бы ты отдала ему свое сердце.

Мне кажется, ты сделала свой выбор и знаешь, к кому обратиться, чтобы меня заменить. Я желаю тебе счастья, если только непостоянство может его обрести. Не говоря уж о вероломстве…

Ты никогда не любила меня…

Я ускорил все операции, поскольку рассчитывал, что ты будешь 1 июня в Милане, а ты еще в Париже.

Постепенно прихожу в себя, подавляю недостойное меня чувство. Даже если славы и недостаточно для моего счастья, в ней есть доля бессмертия…

Что до тебя, пусть память обо мне не будет для тебя отвратительна. Мое несчастье в том, что я мало тебя знал, а твое – в том, что ты судила обо мне как о прочих мужчинах из твоего окружения.

Мое сердце никогда не чувствует ничего незначительного… Оно защищалось от любви, но ты разбудила в нем безграничную страсть, опьянение, которое теперь его унижает. Мысль о тебе пребывала в моей душе прежде мысли о самой Природе. Твой каприз был для меня священным законом. Возможность видеть тебя была моим высочайшим счастьем.

Ты прекрасна, ты изящна. Твоя нежная, небесная душа проступает на твоем лице. Я обожаю в тебе всё. Я меньше любил бы тебя, будь ты моложе и наивней. Добродетелью становилось для меня всё, что ты делала. Честью – то, что тебе нравилось. Слава влекла мое сердце лишь потому, что была приятна тебе и льстила твоему самолюбию.

Твой портрет всегда был у моего сердца. Ни одного дня не проходило без того, чтобы не взглянуть на него и не покрыть его поцелуями.

Ты же полгода не доставала моего портрета. (Да, ничто от меня не ускользнуло.) Если бы я продолжил, то любил бы тебя один. Но из всех ролей эта единственная, которую я не могу принять.

Жозефина, ты осчастливила бы человека менее странного, но меня ты сделала несчастным, предупреждаю тебя об этом. Я почувствовал это, когда моя душа начала все больше запутываться, а ты каждый день завоевывала все большую власть и порабощала все мои чувства.

Жестокая!!! Зачем ты заставила меня надеяться на чувство, которого ты не испытываешь?! Но этот упрек недостоин меня.

Смерть каждый день витает вокруг… Стоит ли жизнь труда поднимать такой шум?..

Прощай, Жозефина, оставайся в Париже, не пиши мне больше и уважай хотя бы мое убежище. Тысяча кинжалов кромсают мне сердце, не вгоняй их еще глубже.

Прощай, мое счастье, моя жизнь, всё, что существовало для меня на Земле.

Н.Б.

Массена рассказывал, что когда Бонапарт приехал в Итальянскую армию, он всем показывал портрет Жозефины и буквально заставлял всех восхищаться им.

11 июня 1796 года, из Милана в Париж

Жозефина, где передадут тебе это письмо?

Если в Париже, то мое несчастье очевидно, – ты больше не любишь меня! Мне остается лишь умереть… Да возможно ли?.. Все змеи фурий впились в мою грудь, и я жив лишь наполовину…

О, ты!..

По моему лицу текут слезы. Ни покоя, ни надежды. Я чту волю и незыблемый закон судьбы. Она осеняет меня славой, чтобы заставить с большей горечью ощутить мое несчастье. Я привыкну к новому положению вещей, но не могу научиться не ценить тебя.

Но нет, это невозможно! Моя Жозефина в пути, она любит меня хотя бы немного. Такое обещание любви не может испариться в два месяца.