Жуга. Осенний лис

– Да ну, слюнтяйство какое-то, – скривился Телли. – Пташки, лютики-цветочки… Прозвище должно быть острое – и чтобы в точку, как стрела, как удар копья.

– Удар копья… удар копья… – пробормотал Вильям и потёр подбородок. – А что, ничего! Пожалуй, я над этим подумаю.

Они прошли ещё немного, повернули раз, другой, и перед ними в полный рост встала Толстая Берта, широченная груда замшелого камня, некогда – сердце старой крепости.

Если верить Рудольфу.

* * *

– Эй, постойте!

Телли вздрогнул от окрика и невольно втянул голову в плечи. Вильям недоумённо заоглядывался.

– Тил, погоди… – кричавший поравнялся с обоими, и Телли с облегчением признал в нём Румпеля.

– А, Рум… э-ээ… здорово, Макс.

– Здорово, Тил, – Щербатый перешёл на шаг. – А я смотрю – ты или не ты, а потом смотрю – вроде ты, только волосы покрасил. Ты что тут делаешь?

Телли мысленно выругался. Если Румпель увяжется за ними, отделаться от него будет почти невозможно. Врать, однако, не хотелось, оставалось только надеяться, что слухи о его похождениях до Макса ещё не дошли.

– Башню посмотреть хотели, – буркнул он.

– Берту? – Макс посмотрел на возвышавшуюся перед ними громадину и почесал нос. – На кой?

– Ну… – Тил замялся. – Просто посмотреть.

– А чё там смотреть-то?

– Да я ж тут не был никогда, а ты сам зазывал заходить…

Макс покосился на Вильяма и понизил голос:

– Слышь, а этот с тобой?

– Угу.

В разговоре возникла неловкая пауза.

– Пойти, что ли, с вами? – задумчиво проговорил Макс.

– Да мы уж сами как-нибудь…

– Да ну, ещё заблудитесь, – хихикнул Румпель и махнул рукой: – Идёмте!

Телли не нашёлся, что на это возразить, и лишь кивнул в ответ, после чего все трое направились к башне.

Даже сейчас, спустя столько лет, старая башня внушала невольное уважение. Это было огромное круглое строение, почти одинаковое по ширине и высоте, с плоской вершиной и мощным талусом [29]. По краю башенной площадки шли широкие зубцы, спускавшиеся вниз на клин едва ли не до середины башни, часть из них была побита и разрушена. Везде виднелись прорези бойниц, а в направлении на юг зиял полукруглый провал входа. Ведущая к нему вдоль стены узкая лестница заметно отличалась от башни цветом камня и аккуратностью кладки. Похоже было, что Толстую Берту и впрямь воздвигли для круговой обороны и только после приспособили под городские нужды. Дома к ней подступали чуть ли не вплотную, но башня, возведённая на круглом холме, нисколько не терялась среди них, наоборот – стояла гордо и величественно. Поражали размеры каменных блоков – иной был больше взрослого человека, стены возле входа достигали в толщину пяти локтей. Нижний ярус был заполнен камнем, далее вздымалась сложная система лиственничных балок и распорок, потемневших от времени и местами обгоревших. Стражу здесь не выставляли – поскольку в башне не было ворот, нечего было и стеречь, а так как с этой стороны врагов не ждали, то и в дозоре не было нужды.

– Это самая большая башня в Лиссе, – похвастался Макс, – больше даже Вавилонской.

– Не хотел бы я тут оказаться во время осады, – задумчиво проговорил Телли, оглядываясь. – Если эти деревяшки загорятся, испечёшься не хуже поросёнка в печке.

– Камень в старину был дорог, – сказал Вильям и постучал по балке. – Дерево размачивали, пропитывали особым составом. Видишь? Обугливается, но не горит. А сквозь такую стену попробуй пробейся. Разве только греческим огнём.

– А это что?

– Такая штука из земляного масла, серы и смолы.

Телли представил, как пылающая смесь стекает вниз по лестницам и балкам, и содрогнулся. Если судить по их забавам, весёлые ребята были эти греки… Мелькнула мысль, не рассказать ли Максу о подземном ходе. Тил поразмыслил и решил пока молчать.

– А подвал тут есть? – спросил он вместо этого.

– Конечно! – оживился Макс. – Только там темно.

– Ну, это не беда.

Приятели достали припасённые загодя свечи и осторожно двинулись вниз.

Донжон был рассчитан на долгую осаду – обширные подвалы приспособлены для хранения провианта, а в центре вырыт колодец, уходящий глубоко под холм. Ещё не так давно окрестные жители брали из него воду, но водовозы снизили расценки, и колодец захирел. Цепь сняли и приспособили к другому делу, осталась только каменная горловина и установленный над нею барабан с тележным колесом. Телли наклонился над провалом и посветил. Мрак был непрогляден, как разлитые чернила, тока воздуха не ощущалось. Вильям нашарил под ногами камешек и бросил вниз. Тот долго падал, сухо щёлкая о стены, покуда из глубин колодца не донёсся еле слышный плеск.

Все трое переглянулись.

– Тут глубоко? – спросил поэт.

– Чёрт его знает, – Макс пожал плечами. – Я не лазил. А вот Отто говорит, что спускался по верёвке до воды. Да ну его, этот колодец! Идёмте лучше темницы посмотрим.