Журнал «Вокруг Света» №11 за 1971 год

Известный этнограф Андрее говорит: «Я должен был бы перечислить все страны и народы, если бы хотел очертить сферу распространения куклы». Археологи находили ее всюду: в раскопках античных городов и римских катакомб, в египетских гробницах, в языческих захоронениях и в могилах христиан. И служила она одновременно игрушкой, и идолом, и магическим средством. В Древней Греции девушки, выходя замуж, приносили на жертвенный алтарь свою любимую куклу в знак готовности исполнить материнский долг. А девушки на Чукотке, вступая в брак, прятали свои куклы в изголовье. Кукол здесь никому не отдавали, их берегли как талисман материнства. У древних грузинских кукол лицо обозначено крестом в подражание солнцеликим богам. Как и фигурки этих богов, куклы наделены пестро разрисованным телом и головой с символом креста. У эскимосской куклы тоже нет лица, а вместо носа часто пришит птичий клюв — эскимосы боялись, что кукла с лицом может приобрести душу и навредить ребенку.

Свой особый характер у русской народной куклы. Ловко скручены из соломы подбоченившиеся, словно по деревенской привычке, куклы-«стригушки». Лесовики из мха и шишек будто пришли из страны сказок, столько в них загадочной лесной поэзии. «Панки» из Архангельской области с плоскими, едва намеченными лицами — скорее молчаливые идолы, маленькие «каменные бабы», чем куклы. Их простота символична, как язык первобытного искусства, понятный сегодня детям всего мира. Ребенок свободно облекал такую куклу в образы своей фантазии. Он мог представить ее и женщиной, и ребенком, и крестьянкой, и барыней, и человеком вообще. Народные мастера оставляли за ребенком право на творчество, доверяли ему.

Удивительную изобретательность в изготовлении кукол проявляют ее ревнивые покровители — дети. Достаточно намека на человеческую фигурку, чтобы кукурузный початок, свернутый кусочек лыка или простое полено превратились в предмет самых нежных забот, в сущности одинаковых у африканских детей, у индейцев Северной Америки и у крестьянских детей России.

Средние века оставили нам иных свидетелей. В странах Западной Европы — Франции, Испании, Италии, Германии — при королевских дворах появились роскошные куклы, по костюмам которых изучали моды. Известно, что уже в 1391 году принцесса Англии желала иметь кукол, одетых по новейшим модам парижского двора. Есть легенда о том, что во время одной из кровопролитных войн между Францией и Англией министры обоих дворов Версаля и Сент-Джемса выдали свободный пограничный пропуск кукле, костюм и прическа которой служили образцом тогдашней моды. Стоили такие куклы иногда целого состояния. При них были сундучки приданого с одеждой и обувью и даже кукольные дома с мебелью из дорогих пород дерева и посудой из фарфора, стекла и серебра. Даже владелица могла на такую куклу только смотреть. «Каждая нарядная кукла делает одну девочку высокомерной, а сто других — завистливыми», — писал итальянский ученый Колоцца.

Сейчас человечество, наученное осторожности в своих отношениях к прошлому, бережет свою «игрушечную» историю, хранит реликвии далекого детства в музеях Берлина, Цюриха, Нюрнберга, Мюнхена, Парижа, Лондона, Москвы, Ленинграда. Уникальная коллекция игрушек в нашей стране принадлежит Загорску, городу старейшего промысла русской кустарной игрушки.

Древняя легенда связывает появление здесь первой деревянной игрушки с именем основателя знаменитого Троице-Сергиева монастыря игумена Сергия Радонежского, который будто бы дарил детям самоделки. Интересные исторические сведения сохранились в расходных дворцовых книгах XVII века, где упоминается о покупке для царских детей «потешных возков, деревянных коней, птичек». Историк И. К. Снегирев сообщает, что «крестьяне и крестьянки лежащих по Троицкой дороге селений подносили царю и царице хлебы, калачи, пироги, блинки, сыр, квас, пиво, бражку, мед, соты, орехи, репу, бруснику, землянику и другие овощи, а для царевичей — игрушки и потехи».

В народе же долго жило предание о том, что в середине XVIII века появился среди посадских людей глухонемой Татыга и положил начало всему игрушечному производству. Он вырезал из липы большую деревянную куклу и продал ее в лавку купца Ерофеева. Тот выставил ее как украшение, но скоро нашелся неожиданный покупатель. И тогда Татыга получил еще заказ, потом еще, и начался игрушечный промысел в Сергиевском посаде. В середине XIX века он стал крупнейшим в России — здесь жило 1500 кустарей-игрушечников. Чего только не продавалось в монастырских лавочках: и резные крашеные фигурки барынь и гусаров, и разные солдатики — поодиночке, взводами, конные, пешие, и куклы на всякий вкус — пикантные бледнолицые «талии», черноглазые «моргалки», неваляшки, кланяющиеся барышни и франты.

Самые разные стороны жизни нашли в игрушке свое отражение: крестьянский и городской быт с их обычаями и модой, война, религия, искусство и сказочный, фантастический мир.