Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история

Что вообще со мной происходит и чего я такой счастливый?

С другой стороны… какая разница?

Мне хорошо.

И я решил не расплескать это блаженное состояние, для чего отправился знакомиться с Афосиным.

Как оказалось, чтобы от Кромийского железнодорожного вокзала добраться до здешнего аналога Невского, нужно было… выйти на улицу. Этот вокзал на проспекте и находился! В общем, я принял это за очередное проявление того, что сегодня – день счастья и зашагал в сторону Невы… тьфу ты, Лены.

* * *

На площади Борьбы, где в наше время я смутно помнил наличие обелиска, красовался зеленый сквер[356], куда я не пошел, потому что если на Невском сворачивать в сторону, чтобы осмотреть каждую интересную вещь, то до его конца ты не дойдешь никогда.

Вообще, по моему мнению, здешний Невский не так уж и сильно отличался от нашего современного Невского. Главное отличие, что сразу бросилось в глаза – очень мало автомобилей. Серые такси, черные автомобили, двуцветные автобусы, сине-желтые троллейбусы, коробочки зеленых грузовичков-полуторок, точно таких, как в фильмах про войну – и всего этого очень мало.

И очень мало – в сравнении с нашим миром – людей.

В остальном – почти все то же самое. Ну или я плохо запомнил Питер в свою последнюю поездку туда. Ну не запоминал я форму фонарей, цвет домов и ширину улицы!

Вот памятник какой-то женщине, скорее всего – аналог Екатерины Второй. Может, он и отличается чем-то, но убейте меня, я не скажу – чем.

И тут же нашлось отличие.

Над Гостиным двором красовалась огромная вывеска «Универмаг «Гостиный двор». И я долго залипал, пытаясь понять, что не так, пока не сообразил, что в нашем мире между Гостиным двором и проспектом нет липовой аллеи.

Дальше – опять все то же самое.

Бело-красная башенка с часами[357] – здесь тоже с часами и тоже бело-красная.

«Дом книги», с вытянутым куполом и шаром – точно с таким же куполом и тоже Дом книги.

На мостике через канал рыбачили несколько человек, хмуро глядя на воду. Переполнявшая меня радость – может, это из-за нее я не замечаю различий? – требовала поделиться и я подошел к ближайшему, пожилому рыбаку в кепке, с солидными моржовыми усами:

– Ну как, отец, клюет?

«Отец» буркнул что-то, что с равным успехом можно было понять и как «да» и как «нет» и как «пошел в жэ».

– Не поймал ничего?

– Почему, – соизволил ответить рыбак, – поймал недавно одного, в воду бросил…

– Маленький был?

– Да не, с тебя ростом…

Я успел представить этого осетра и не успел удивиться. Рыбак продолжил:

– …тоже все спрашивал, клюет, нет.

Тьфу. Попался на старую шутку. Хотя, может, здесь она еще и не старая и вообще родилась вот только что.

– Извините, – я даже и не подумал обидеться, – ээ… а что говорят рыбакам на удачу? Ни хвоста, ни чешуи?

– Это охотникам так говорят, ни пуха, мол, и ни пера. А рыбакам – «Клев на уду»[358].

– Клев на уду!

Приняв ответное бурчание за «До свидания», я продолжил путешествие счастливого человека по Невскому.

Тьфу ты – Ленскому!

Глава 62

Возле Казанского собора не было ни зеленых кустов, в которых я в свое время фотографировался с одной замечательной девчонкой, зато не было ни вездесущих и назойливых Петров Первых с Екатеринами Последними, фотографирование с которыми вызывало гораздо менее положительные эмоции, ни не менее вездесущих и назойливых китайцев.

Собственно, тут и Казанского собора, как такового, не было. Нет, все было на месте – и памятники и огромная колоннада, и само здание с куполом. Только во-первых, он наверняка не был Казанским, а каким-нибудь Рязанским, Марокканским или что-то типа того, а во-вторых – не был собором. Как рассказал мне доброжелательный прохожий – здесь находился Музей истории религии и атеизма[359]. Ну, в принципе, где ему еще находиться?

Пока я рассматривал колоннаду, которая должна была, по идее, символизировать добрые объятья матери-церкви, но из-за своей монументальности вызывало, скорее, ассоциации с мощными ручищами профессионального душителя, мои мысли блуждали своими извилистыми путями (что, в принципе, уже понятно по возникающим у меня ассоциациям).

Воспоминание о китайских туристах плавно перетекло в мысли о корейцах, от которых перешли к моей давнишней поездке в Ставрополье, где те самые корейцы продают на рынке маринованные, у каждого по своему, но у каждого неизменно вкусно, и морковку и свеклу, и капусту хе и такие черные маринованные грибочка…

В этом месте живот печально булькнул и я понял, что просто хочу есть.

Пришлось от Казанского собора возвращаться к Гостиному двору – дурная голова ногам покоя не дает[360] – с другой стороны, я вообще-то гуляю, никуда не тороплюсь.

Кстати, почему Гостиный двор здесь не поменял название, интересно бы знать…?

Почему именно к нему? А когда я шел мимо, там, в тени лип, стояла тетенька в белом халате, с лотком на животе и кричала «Пирожки! Горячие пирожки!».

– С чем пироги, тетенька?

– С рисом, с яйцом, племянничек, с капустой, с повидлом, с рыбой, с сагой…

– С чем?

– С рыбой же.

– Да нет, после рыбы.

– С сагой. Бери, не пожалеешь?