Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история

И смотрит на меня такими простыми глазами, мол, ты что, не знаешь, что это такое? Ну и что это за сага такая[361]? А еще говорят, соловья баснями не кормят… Баснями – нет, а сагами – пожалуйста. И спрашивать как-то стремно, вдруг это – очередной зябрик, и любой дурак знает, что такое эта сага, которую кладут в пирожки.

– С капустой, с повидлой и с сагой.

Эксперимент – наше все.

* * *

Таинственная сага оказалась непонятными полупрозрачными шариками, типа рисовой крупы, но не рис, со вкусом рыбы. Съедобно, но непривычно и суховато.

Сопроводив пирожки в дорогу двумя стаканами газировки из автомата, я повеселел и двинулся дальше. Должен же я увидеть достопримечательности славного Афосина и сравнить с нашими?

* * *

Зимний дворец. Архитектор расстрелян. Ну это все знают[362]. В этом мире он, правда, носит чуть-чуть другое название, на мой вкус – более поэтичное.

Снежный дворец.

Тут я хихикнул, представляя на полном серьезе написанную картину «Штурм Снежного дворца».

Цвет – под стать названию, белый с голубовато-зеленым, цвет весеннего льда, так что название «Ледяной» подошло бы даже больше. На Дворцовой площади, здесь именуемой Площадью Дворца, высилась гранитная колонна с ангелом на маковке, который, несколько сюрреалистически держал в руках крест, как бы благословляя советский город. После ангела тот факт, что Площадь Дворца так и не переименовали после революции – с таким-то контрреволюционным названием – уже не вызывал удивления[363].

Прошагав по пыльному асфальту площади[364] и обойдя Снежный дворец сквозь чахлый скверик, я вышел на набережную. Где несколько удивился отсутствию в поле зрения «Авроры». Мне почему-то казалась, что она должна стоять где-то рядом. Откуда-то же она стреляла?

В этом месте мне вспомнилась история из моего детства. Как мальчик, воспитанный на фантастических фильмах, я, зная, что после выстрела «Авроры» защитники зимнего дворца сдались и памятуя картинку, где от «Авроры» бьет тонкий луч[365]

, долго время был твердо уверен, что «Аврора» стреляла лазерным лучом. Мол, поэтому защитники и испугались.

А еще в этом месте, при взгляде на серые воды реки, мерно несущие волны, мне стало дурно. Видимо, мой организм с той самой сагой не подружился[366] – начало подташнивать и резать в животе.

Ну и куда идти? Направо – искать «Аврору» или налево – смотреть на Медного всадника? Потому что и на то и на другое у меня уже не хватит сил.

Доверим выбор… да никому не доверим, пойдем смотреть «Аврору». Всадник подождет. Почему? А почему бы и нет.

* * *

По набережной пришлось пройти довольно много, прежде чем из-за зданий и деревьев, как шпалер налетчика из кустов, показался серый нос крейсера. Причем, как той самый шпалер – совершенно неожиданно для меня.

Я ориентировался на то, что рядом с «Авророй» стояло высокое здание гостиницы[367], с огромной синей надписью «САМСУНГ» на крыше. Понятно, что «самсунга» я здесь не увижу, но какая-нибудь «СЛАВА КПСС» могла находиться…

Да вот нет.

На противоположном берегу реки, где высилась гостиница и какая-то здоровенная стеклянная бандура, похожая на замок[368], и вообще много высоких зданий – прижались к земле плоские непримечательные домики, торчали трубы котельных, купола небольших церквушек, а на самой набережной, вместо огромной гостиницы[369], стояло невысокое здание с куполом[370].

Вот поэтому появление «Авроры» было для меня так же неожиданно, как и для находившихся 25 октября 1917 года в Зимнем дворце.

Желудок скрутило окончательно и на этом я решил закончить сегодняшнюю прогулку. Нужно переходит от приятного к будничному: искать жилье на ближайшие пару недель, добывать деньги на жилье и еду, придумывать, какой такой сувенир из Талгана привезти ребятам, чтобы подкрепить свою легенду – они-то каждый что-то привезти из дома собирается! – и, самое сложное, придумать, как объяснить Нитке, почему я ей так и не написал.

Глава 63

Скрипнула дверца шкафа, в который я повесил свой костюм. Солидного такого, из цельного дерева, с растительным узором, выжженным на узких дверцах, с двумя выдвижными ящиками внизу. Шкаф был темным, то ли от времени, то ли таким и был задуман по дизайну, разве что внизу толстые ножки были вытерты до белизны – так происходит с мебелью, возле которой часто моют полы тряпкой.

Я удовлетворенно улегся на топчане[371], накрытом толстым ватным одеялом… и, поморщившись, потянулся к столу, на котором, в газетном свертке, лежали колотые куски мела.

Позавчерашняя прогулка по городу и пирожки с неизвестной начинкой не прошли даром: меня трепала изжога при одной мысли о еде. А если удавалось ее забороть и все же что-то съесть – начинало мутить.

Что б я! Еще раз! Съел хоть один пирожок… купленный на улице!

Да ни в жисть!

По крайней мере, пока изжога не пройдет…