Зловещая долина. Что я увидела, попав в IT-индустрию

В поезде по дороге домой, плюхнувшись на отдающую мускусом и мочой ткань сиденья, я наклонилась к Иэну и пересказала разговор. Заявила, какие они беспардонные сексисты. Как смеют они относиться ко мне пренебрежительно только потому, что я женщина, только потому, что я занимаюсь поддержкой клиентов и не инженер. Их жизнь не лучше моей. Их мнение не весомее моего.

Иэн поежился и притянул меня к себе.

– Тебе не понравится, – сказал он, – но ты пыталась поносить беспилотники перед их первыми создателями.

Как-то вечером кое-кто из нас остался посмотреть научно-фантастический фильм о хакерах, внезапно обнаруживающих, что общество – это виртуальная реальность. Это был любимый фильм гендиректора, он как-то сказал: чуть не в первый раз он увидел представленного в популярной культуре хакера. Мы все слышали дифирамбы, расточаемые гендиректором своим подростковым эскападам, ощущению свободы, когда он врывался в коллективные компьютерные игры и троллил онлайн-соперников. Ноа это впечатляло, но мне директор казался просто скучающим в глухом пригороде ребенком с доступом к семейному компьютеру. Фильм вышел в год, когда ему исполнилось десять.

Показ был моей идеей. Я вечно старалась быть всем подругой, сестрой, матерью. В то утро менеджер по решениям раскритиковал меня за желание всем понравиться. Меня его слова возмутили, потому что были правдивы.

Мы уселись на диваны в центре офиса напротив плоскоэкранного телевизора. Телевизор был подключен к ноутбуку, и в течение всего дня коллеги кормили его беззвучными трансляциями документальных фильмов о природе и записями играющих в видеоигры незнакомцев. По кругу ходило пиво. Гендиректор смотрел кино с открытым ноутбуком, параллельно работая.

Фильм был прозрачной перифразой пещеры Платона, или, по крайней мере, так писали в Интернете, – сама я Платона никогда не читала. Это была и смачная аллегория технолибертарианства, и, возможно, ЛСД. Нетрудно понять, почему фильм привлекал. Устоявшимся порядком хакеры получили доступ к возможностям вести тайную слежку. Я сама знала неподдельное возбуждение при виде заливающего экран потока данных, знала, как притягателен панорамный «вид сверху» на все срезы общества в целом. Фильм не просто сделал хакеров сексуальными. Он романтизировал обходной путь, праведное стремление отшельника к истине, превосходство аутсайдера и вездесущую науку.

Я посмотрела на гендиректора. Как этот человек мог быть моим боссом? Он – мальчишка. Я знала, что он американец в первом поколении, ребенок индийских иммигрантов. Изредка он говорил о надежде родителей, что он получит степень бакалавра. Интересно, что он думает о своих сотрудниках-гуманитариях, ищущих в работе признание и смысл, не считает ли он меня испорченной и докучливой? Интересно, много ли он вообще думает о сотрудниках? Интересно, пойму ли я когда-нибудь, что он поставил на карту или даже чего он хочет?

Я надеялась, что оно того стоило. На экране двое мужчин, одетых как расстрельщики одноклассников, копошились в антиутопической вселенной. Наши лица в свете экрана казались дряблыми и бескровными.

В минуты особенной злости и откровенной жестокости коллеги из отдела технических решений шутили, что гендиректор использовал компанию ради создания собственной социальной прослойки. Он наполнил офис общительными, симпатичными ровесниками. Коллеги не сомневались, что в нем живы обиды старшеклассника – никто из нас никогда не слышал от него рассказа о старшей школе. Мы знали только, что он был королем выпускного.

Несмотря на все старания, друзьями гендиректора мы не были. Мы были его подчиненными. Он задвигал наши идеи и унижал нас на личных встречах, подманивал должностями и престижем только ради необъяснимого отказа от обещаний. Опускался до бойкота сотрудников. Мелочно контролировал, мстил, заставлял тебя почувствовать ненужность и несоответствие требованиям. Мы регулярно, как собаки игрушку, притаскивали ему замечания клиентов, а он регулярно нас игнорировал.

Кое-кто из сотрудников наотрез отказался разговаривать о гендиректоре. Работать на него обходилось недешево: минимум трое коллег каждую неделю обсуждали взаимоотношения с ним с психотерапевтами. Он, ясное дело, в долгу не оставался.

Родилась гипотеза о мечте гендиректора превратить компанию в платежный автомат.

– Бьюсь об заклад, он предпочтет иметь дело с тысячами и тысячами клиентов по сто пятьдесят долларов в месяц, чем с одним клиентом на миллион, – сказал инженер по продажам. – Клиент на миллион – крупная птица. Когда у тебя клиенты на миллион, ты обязан их слушать.