Зловещее сокровище

– Ты ведь меня простишь, Аркадий? Я сама не знаю, как такое стало возможным, но неожиданно я полюбила Семена. Я понимаю, что очень перед тобой виновата, но, с другой стороны, ничего не могу с собою поделать… ты же ведь не будешь возражать против счастья своей возлюбленной? – она прервала свою пламенную речь и посмотрела в глаза Ковальского, надеясь «прочесть» в них, что творится в глубине души интеллигентного человека и как он относится к ее откровенным признаниям, граничащим с искренним покаянием; увидев в них жаркую пламенную любовь, без какого-либо намека на отчуждение либо враждебность, она продолжала: – С тобой же мы, конечно, остаемся друзьями и станем в дальнейшем, как верные друг другу брат и сестра, преданные до гроба.

На чистосердечную искренность возразить было нечего, и бывший возлюбленный, точно так же обливаясь слезами, срывавшимся голосом произнес:

– Я не держу на вас зла и прекрасно все понимаю – сердцу ведь не прикажешь! Мне, как никому, известно, что означает – любить! – и я прекрасно осознаю, что между вами сейчас происходит. Кроме того, я не являюсь законченным эгоистом и – как, Вика, ты правильно заметила – счастье любимой для меня всегда останется не первом месте и до скончания века будет превыше всего остального. Подытоживая, я рад, что все закончилось именно так, а не как-нибудь по-другому…

– То есть ты меня отпускаешь? – спросила прекрасная женщина, вновь наполняя глаза слезами и не до конца еще веря в невероятное благородство; она словно бы задыхалась от душивших ее противоречивых эмоций.

– Да, живите с миром, – только и смог промолвить Аркадий, как неожиданно к его горлу подступил огромный комок, напрочь сковавший все речевые способности.

Нежно отстранив от себя очаровательного и любимого человека, Ковальский, буквально задыхаясь от переполнявших его чувств и эмоций, уселся на простенький диванчик, на котором ему предстояло скоротать наступившую ночь наедине с душевными муками; несколько раз махнув рукой в сторону комнатной двери, он с большим трудом полушепотом «выдавил»:

– Иди, уже скорей к своему любимому…

Прижав ладони к лицу, чтобы скрыть отчаянные рыдания, вырывавшиеся наружу, Виктория стыдливо выбежала из комнаты. Оставшись наедине с собой, бывший избранник (как уже смело можно было называть молодого мужчину, стойкого и достойного, но, что бы не говорилось, неприлично отвергнутого) уткнулся головой в подушку и, обильно орошая ее беспрестанно лишившимися слезами, дал выплеск не по-человечески горестным переживаниям, в несоразмерном количестве накопившимся у него за все последнее время.

Немного успокоившись, но так и оставаясь с покрасневшими от длительного плача глазами, Багирова зашла в отдельную комнату, выделенную им вдвоем с Королевым. Они впервые оказались наедине, давно уже готовые броситься друг другу в объятья. После перенесенной клинической смерти, Семен был еще сравнительно слаб и молча лежал на кровати, поэтому инициативу «в свои руки взяла» очаровательная красотка и, усевшись на краю их общей кровати, глядя исподлобья, спросила:

– Поговорим?

– Что-то случилось? – поинтересовался пострадавший, недоумевая и разглядывая заплаканную Багирову.

– Да, кое-что приключилось, – простодушно отвечала Виктория, нежно водя рукой по волосам полицейского, – я имела сейчас с Аркадием подробные объяснения.

– Какие? – все еще не понимая сути происходящего, озадаченным тоном поинтересовался влюбленный мужчина.

Женщинам всегда труднее первыми объясняться в любви, но после ужасных событий только-только минувшего дня таиться больше не имело никакого здравого смысла. Тем не менее слова, подходившие для столь необычного случая, подбирались с огромным трудом (обычно миссию по раскрытию чувств берут на себя кавалеры), в связи с чем, не найдя ничего лучшего, Вика предъявила на суд возлюбленного то, что давно уже завладело у нее как мыслями, так в точности и сознанием:

– Что я очень сильно тебя люблю…

Выпучив глаза от удивления и неожиданности, Семен, не веривший в свое безграничное счастье, свалившееся словно из неоткуда, приподнялся с подушки и остался сидеть прямо напротив бесподобной и так желанной им женщины. С неописуемым восхищением разглядывая отважную и одновременно восхитительную красавицу, он, так же как и она, не придумывая никаких вступительных, заранее заготовленных, слов и речей, просто-напросто произнес:

– Ты не поверишь, но и я люблю тебя тоже всей своей безграничной душой и пламенным сердцем.

Двум любящим людям не требуются никакие долгие разговоры и формальные приличия, обусловленные общими правилами; наверное, поэтому, оказавшись рядом и сливаясь в унисон в своем стремительном бое, их «пылающие сердца» старались стать сейчас чем-то единым целым; стало быть, едва были сделаны основные признания, а существующие условности отброшены в сторону, два влюбленных друг в друга человека, давно уже очарованных собеседником, соединились в длительном затяжном поцелуе и заключили друг друга в жаркие, волнующие объятья.