Змеи Ташбаана (СИ)

Южные ворота тоже были заперты, но стражники не дремали, как это было свойственно им прежде, на посту, а прохаживались перед и над огромными, окованными сталью и бронзой и закрытыми на массивный дубовый брус створками. Не иначе, как их всполошил дворцовый колокол. А потому появление кронпринца и его единокровной сестры стражу не слишком удивило. Разве что они озадачились откровенно взбудораженным видом господ и одной лошадью на двоих.

— Открыть ворота! — рявкнул Рабадаш, не спешиваясь.

— Как вам будет угодно, о светлейший господин, — унылым речитативом отозвался командир стражи, и вместе с парой подчиненных бросился вынимать из пазов тяжелый брус. Любому другому стражники ответили бы отказом и требованием ждать до первых лучей солнца, но у старшего из сыновей тисрока были свои привилегии. Да и не все еще успели позабыть его прежде гремевшую на весь мир славу воина и полководца.

— Больше никого не выпускать. Любой ценой, — велел Рабадаш и пустил коня галопом.

Подкованные копыта звонко зацокали по широкому каменному мосту, соединявшему город с южным берегом реки. Ташбаан возвышался на искусственном острове, насыпанном здесь еще первыми переселенцами из Арченланда. Арченландские летописи уверяли, что те были беглыми преступниками, калорменские — что угнетаемыми тамошним королем последователями Таша, отказывавшимися признавать божеством демона в образе Льва. А потому и изгнанными из Арченланда. Их потомки истиной уже мало интересовались, хотя и продолжали передавать из поколения в поколение историю о том, как Таш в награду за верность первых калорменцев — тогда еще белокожих и светловолосых, как и все северяне — спустился к ним с благодатных полей, приняв облик неистового воина в золотых доспехах. И взял в жены прекраснейшую из их женщин, ставшую матерью первого тисрока. Он же, по преданиям, указал, где насыпать остров на бурной полноводной реке и возвести на том острове город с хрустальными куполами и переброшенными на оба берега реки каменными мостами.

— Не пускать, так не пускать, — пробормотал себе под нос командир стражи, когда кронпринц уже не мог его услышать, и вновь принялся воевать с запирающим ворота брусом, костеря в мыслях всех потомков Таша, начиная от первого колена и заканчивая нынешним.

— Оторвались? — спросила Джанаан, когда темное небо над головой скрыли ветви деревьев и брат остановил коня.

— Вряд ли, — отозвался Рабадаш и, перекинув ногу через лошадиную шею, спрыгнул на землю. — Скачи к Ильгамуту, если и в самом деле ему можно доверяешь.

— Одна? — опешила Джанаан, и не пытаясь взять поводья. И даже в густом сумраке рощицы было отчетливо видно замешательство на ее красивом лице.

— Не хочу тебя огорчать, но всех твоих слуг уже перебили, — равнодушным тоном отозвался кронпринц, положив ладонь на высокую луку седла. Слуги сейчас были наименьшей заботой.

— Они вышлют погоню! — воскликнула Джанаан, тоже взволнованная отнюдь не судьбой слуг. — А у тебя ничего, кроме сабли, и нет!

— И что ты предлагаешь? Нестись от этой погони, сломя голову? – ядовито спросил Рабадаш. — О да, а потом отмерянные мне десять миль закончатся, и одному Ташу известно, что тогда произойдет. Скачи, — повторил он, но Джанаан схватила его за лежащую на седле руку и посмотрела так, словно пыталась навсегда отложить в памяти смуглое лицо, окаймленные темными, полуночно-синими линиями черные глаза, и длинные растрепавшиеся волосы. И этот взгляд сказал ему больше, чем сотни пылких обещаний.

— Где ты будешь? — только и спросила сестра, перебираясь в седло и торопливо подтягивая стремена. Дьявол недовольно встряхивал гривой, но сбросить ее не пытался.

— Там, где они даже не подумают искать, — ответил Рабадаш, криво усмехнувшись, и Джанаан понимающе рассмеялась. А затем дала коню шенкеля и скрылась среди тёмных деревьев.

***

Медный кувшин с лязгом слетел со стола и покатился по пушистому разноцветному ковру, оставляя на нем темные, портящие искусный узор разводы от вытекающего из горлышка вина.

— Что значит «вы не нашли их»?! — ломким мальчишеским голосом закричал новоиспеченный правитель Калормена, сжимая кулаки, чтобы не схватиться за саблю и не снести голову возглавлявшему его солдат глупцу.

— Стража на Южных воротах отказывалась их открывать, — виновато прогудел бородатый военачальник в вороненой кольчуге и светлом плаще, бывший на голову выше Зайнутдина и способный без особых усилий свернуть ему шею. — Пришлось сначала перебить их всех.

— Ах вот оно что! — воскликнул принц. — Значит, теперь мои люди еще и убивают городскую стражу?!

— При этом сами стражники избавили мир от шестерых ваших солдат, о благороднейший из правителей, да живете вы вечно, — немедленно ввернул глава военного совета тархан Кидраш. — И еще троих нашли обезглавленными в роще в полумиле южнее города.