Змеиная Академия. Щит наследника

Мальчишка, корчащийся в сетях его магии, вызывал зубовный скрежет. К счастью, он вовсе не был похож на императрицу – видимо, внешностью пошел в тварь хаоса, которую та призвала, чтобы зачать долгожданного будущего императора. Хотелось растоптать, сжать чуть крепче, чтобы рассыпался в прах у его ног, но почему-то он ничего этого не сделал. Быть может, потому, что дар говорил ему: этому существу он права вынести смертный приговор не имеет.

– Что же ты медлишь, Палач? – Яростный крик больше походит на полузадушенный писк.

Бывают те, кто творит зло ради собственной выгоды и ради самого зла. А бывают те, в ком это заложено от природы, кто просто не знает и не понимает, что может быть по-другому.

– Я не буду выносить тебе приговор, маленькое отродье хаоса, – почти мирно заметил иршас, смотря, как впиваются черные нити дара в кожу этого странного существа.

Серая кожа, сероватые, какие-то бесцветные волосы и только глаза – огромные, бордово-алые, в которых пылает огонь бездны. Лучше думать о нем, несостоявшемся принце, чем о проклятой кирино, которая поиграла с его душой и телом, чуть не разорвав в клочья. Сумасшедшее отродье хаоса, она действовала с точным расчетом. Была ли Анайлиса в самом деле безумна?

– Не думай о ней! – Эранъяш появился внезапно, как и всегда. Сверкнул наведенными гламуром искусственными глазами, накладывая поверх клетки из черных нитей свою. Потянуло ветром, лесной хвоей и тьмой.

Мальчишка в клетке – ему от силы было лет пятьдесят, только-только первое совершеннолетие справил – зло зарычал, но перестал бросаться на прутья.

– Не думать? Отчего?

– Может, оттого, что это мерзавка тебя не стоит? Как и твоих мыслей о ней? – Инстанши появилась следом за братом. Виноватой оттого, что отправила его в холодные объятия Эскайра, младшая фэйри не выглядела, только на дне раскосых глаз светился вызов.

– О ком же мне думать? О тебе? – Насмешка, в которой слишком большая доля правды. Разве он мог не замечать ее внимания? Ее чувств?

– Можешь и обо мне. Или, по крайней мере, о своей дочери. А о падшей кирино мы с братом позаботились. Ведь она установила ловушку на наследника, в которой чуть не погиб и сам Нильяр и Дейирин.

Ошеломление. Страх. Изумление. Ярость.

– Когда? – Воздух затрещал от бушующего дара, а оба фэйри поморщились.

– Около итора назад. Уже все в порядке. – Голос Инстанши налился силой, зазвенел, как мелодия ручья, проливаясь прохладой на раны и успокаивая.

Да, слишком много всего произошло. Вливание чужой магии, снятие проклятия, сила хранителя храма и жреца… не много ли для него одного? Сейчас, очнувшись разом от дурмана, он понимал, что мать его дочери едва ли была способна испытывать к нему что-либо, кроме страсти. Он должен был стать ее игрушкой, марионеткой, привороженной раз и навсегда. Да и полно, мать ли она для его Рин? Что-то вертелось в памяти, какая-то мысль о том, что духи не способны иметь детей, но сейчас это было уже не так важно. Исчезло все, что когда-то привязывало его к этой… кирино. Женщиной назвать ее язык не поворачивался. Правда в том, что и у него нет и не было настоящих к ней чувств, к счастью, иначе безумие было бы неминуемо. Нильяр… Если бы не он, не император, не Инстанши, что гончей ходит рядом, ничего бы не было. И его бы не было вовсе. И только за одно он был ей благодарен: каким бы способом отступница ни зачала его дочь, Дейирин была его и только его.

…Хотелось бросить все и торопиться к ней, но он не имел на это права, утешая себя тем, что друзья бы не стали лгать. Да и он чувствовал – нити связей с Рин хоть и были изрядно потрепаны, но не порвались, не рассыпались в прах, а напротив, постепенно восстанавливались.

Илшиарден тихо вздохнул, чуть пробуя раздвоенным языком воздух.

– Так что вы с ней сделали? – качнулся вперед, обвивая хвостом ретивую фэйри.

Та только усмехнулась, ласково проводя пальцами по тонкой чешуе на лице. Это вызывало странную и сильную дрожь во всем теле. Такую, что закружилась голова и судорожно застучал кончик хвоста. Клыки так и зачесались при виде подставленной нежной шеи – не из желания пустить кровь, но укусить, пометить, поставить свое клеймо… Такого безумного желания с ним еще не бывало никогда, словно сама душа рвалась вперед. Неужели снова приворот?

– Она больше никого не побеспокоит, Илш. Приказом императора тебе и твоей дочери запрещено что-либо рассказывать об ее участи. Остальные о кирино и вовсе ничего не знают. – Алые губы шевелились, говоря что-то еще, а он снова терял связь с реальностью, как мальчишка.

Может, он успел бы натворить глупостей – все же стоит признать, от событий, идущих одно за другим, у кого угодно голова пошла бы кругом, – да только помешали. Они появились из черного марева вдвоем, рука об руку. Ладонь Эскайра тан-Ши крепко обнимала талию невысокой худенькой женщины, слепой и покрытой шрамами. Но этого не замечалось. Только гордая осанка королевы, аура знакомой силы, насмешливая теплая улыбка и роскошная грива серебристо-седых волос.

– Мастер…