Змеиная Академия. Щит наследника

Подошел, наклонившись, коснулся ладонью щеки, а потом, перенеся ее на затылок, жестко зафиксировал голову, не давая шевельнуться. Раздвоенный язык пролез в ворот рубашки, нагло играя с кожей, заставляя судорожно втягивать в себя воздух. Пальцы медленно поглаживали живот, вызывая странные мурашки по всему телу, она уже почти задыхалась, когда Нильяр наконец поцеловал. Сейчас в этом поцелуе было мало нежности, но ей и не хотелось. Власть. Сила. Жажда. Страсть. Ей не нужно было слов, чтобы видеть, что на дне его глаз живет только она, так же как и в душе.

Поцелуй вдруг изменился – стал тягучим, почти ласковым, словно он старался выпить ее целиком, захватить полностью душу и сердце, будто они и так ему не принадлежали.

– Мне пора, – отстранился с легким сожалением, накидывая легкий плащ. – Оденусь у себя. А ты… – Нет, внешне ничего не изменилось, но она всей кожей ощущала его страсть, его теплую нежность. – Ты иди готовься, Рин-э. Думаю, твоя сестра по крови с радостью поможет. С Илшиарденом я сам поговорю, но, думаю, вместе с твоей предполагаемой мачехой мы с ним справимся.

И исчез, оставляя ее в весьма растрепанных чувствах, если не сказать сильнее. Губы сами разъехались в предательской улыбке. Вот так дела… На мгновение сердце кольнула уже привычная боль. Нет, она не могла бы упрекнуть отца в том, что он наконец после стольких мучений обрел свое нежданное коварное счастье. Сестра Эранъяша была ей искренне симпатична – умная, целеустремленная, настойчивая, преданная, любящая все эти бесконечно долгие годы за двоих. У нее было все, чего не было у той, которая ее создала. Анайлиса… вспоминать не хотелось. Конечно, ей рассказали, пришлось это сделать. Наверное, она просто перегорела, а может, была действительно не слишком хорошей дочерью. Но когда самые страшные подозрения подтвердились, просто вздохнула спокойно. Мать перестала для нее существовать еще в тот момент, когда начала предавать и лгать. Сейчас можно было просто спокойно вздохнуть.

Тогда она замолчала, на весь день. Нильяр не трогал, он слишком хорошо ее чувствовал, оставил их наедине с отцом – заново пережить горе. Привыкнуть снова друг к другу. Не оттолкнуть, довериться. Сколько ему досталось?

– Вот ты где! – Ее чувствительно дернули за растрепанные огненные локоны, заставив недовольно фыркнуть.

Лэйри молча обняла, лукаво улыбаясь.

– Смотрю, кто-то очень доволен, а, Рин? Настолько, что и к полудню все в ночной рубашке по комнате бегаешь, болящая?

Подруга явно издевалась, изволила, так сказать, шутить.

– Давай шустрее, у нас с тобой сегодня хлопот не оберешься, потому что где это видано: императорская свадьба, да за один день! Впрочем, – хихикнула, прошествовав к шкафу в смежной комнате, – хорошо, что твой избранник такой предусмотрительный! А то бы…

– Та-а-ак… А ну давай рассказывай, милая! – Рин прищурилась от солнца, оборачиваясь. Вот так и знала, что Яр рассказал далеко не все! Несмотря на всю внешнюю открытость, значит, умудрялся ставить барьеры, у-у-у…

– А чего говорить-то? Твой драгоценный иршас начал подготовку еще до начала мятежа, он в любом случае собирался поторопиться с браком, а то уведут еще такую красоту хвостатую из-под носа! – Лэи замерла на мгновение, отложила в сторону подготовленное платье и крепко обняла. – Не вспоминай ее, ладно? И ни о чем плохом больше не думай, прошло все. Лучше думай о том, что, возможно, после вашей не за горами будет еще не одна свадьба…

– Ты?

Неужели Кио подсуетился наконец?

Фэйри улыбнулась светло и счастливо, рассыпался смех бубенцами-колокольчиками.

– Да. Ты же знаешь, ему отдали и титул бывшего советника Раона, и все его состояние. Вернее, все это перешло к нашему новому советнику, карри Ллиотарену, но Кио его полноправный наследник. – Острые зубы хищно блеснули. Лэи, как и Рин, была полностью на стороне императора в этом вопросе.

Наверное, кому-то это покажется диким и жестоким – оправдать монстра, убившего столько жертв жестоко и безжалостно. Но, во-первых, эти жертвы далеко не были невиновны, а во-вторых, Ллиотарен все свои прегрешения давно уже искупил сполна. Единственное, что осталось напоминанием об ужасном прошлом – одна ночь в месяц, в которую он становился таким, каким был – живым мертвецом. У магии любого бога есть свои правила и ограничения, и даже древнейший из них был обязан создавать противовес своим дарам. Впрочем, разве это не мелочь по сравнению с тем, что теперь он мог жить, дышать и любить? Да, любить. Он обрел свою потерянную семью, пусть и в несколько измененном составе.

– А когда будет свадьба его величества Шеллариона, к слову? – Голос Эрайша донесся из гостиной, и Рин, тихо шипя, быстро влезла в приготовленное платье. Очередная няня на день прибыла. Ну ни минуты покоя! Это все в наказание за самовольную отлучку в город во время мятежа.

Иршас сказал – иршас сделал. Изменять свои позиции его императорское высочество не привык.