Змеиная кожа

Он картинно побуждал ее вникнуть в положение, но она осталась непроницаема.

— Как хочешь, — она поднялась. В дверях обернулась и произнесла презрительно: — Господи, какие у тебя дела? Неделовой ты человек. Видимость одна…

Когда она выходила, он укоризненно спросил вслед:

— Где Дениса-то похоронили — сказать?..

Надя пропустила вопрос, не среагировав, не вспомнив, о ком речь. Ее занимало другое. Было невыносимо горько, она жалела, что затеяла серьезную игру с человеком, который ни на что не способен, только пугать и лукавить, и что она не удивится, если узнает из газет или из телевизионного репортажа, что Валерий Иванович кого-нибудь сильно раздражил, — и туда ему и дорога. Но это не разрешало панического сомнения, что делать, и к кому обращаться, — а время поджимало.

На следующую ночь их разбудили грохочущие удары. Кто-то ломился и, похоже, с размаху бил в дверь топором. Алла кричала и билась в истерике, у Юлии Андреевны случился сердечный приступ, и Надя, подготовленная к повороту событий, отчаивалась, что если вызвать "скорую", то никакие врачи не полезут в дом, где неистовствуют бандиты. Руслан, прыгавший по квартире в одних трусах, казался испуганным, но быстро куда-то позвонил и встал за оконную раму — наблюдать за улицей. Удары бухали страшнее, Надя была уверена, что дверь слетит с петель и их всех порубят в крошку, как несчастную мороженую курицу, но через десять минут нападающие стихли, какое-то движение произошло на площадке, и нападение успокоилось. Руслан еще два часа бродил по комнатам, матерился, кому-то звонил с дикой руганью. Надя не слышала, кому именно — они с Аллой приводили в чувство Юлию Андреевну подручными средствами — взбешенный Руслан не давал вызвать врачей, и Надя мысленно проклинала себя за затеянную авантюру и за то, что связалась с мелким жульем, способным только изгадить идею. Ей безнадежно представлялось, как убивают всю их семью.

К утру Юлии Андреевне стало легче, и Надя твердо решила отправить ее подальше от эпицентра событий — к дальним родственникам в Воронеж. Но у нее не было ни копейки.

Первым делом она позвонила Сергею, умоляя неведомые силы, чтобы он оказался дома. Сергей снял трубку.

— Помнишь меня? — спросила Надя.

Оказалось, он помнил и даже был рад звонку.

— Мне нужна помощь, — сказала Надя. — Деньги.

— Много? — спросил Сергей, и Наде померещилось, что голос его изменился.

— Хотя бы тысячу долларов.

По Надиным представлениям, на тысячу долларов бедствующие родственники должны принять Юлию Андреевну с распростертыми объятиями и поить и кормить в течение неограниченного срока.

— Узнаю, — сказал Сергей, запнувшись. — Позвони мне… завтра.

Но завтра Сергей не брал трубку, и только противно зудел переливами определитель номера. Надя прекратила бесплодные попытки, поставила в уголке памяти воображаемый крест и связалась с Матвеем Захаровичем.

— Тысяча долларов… — проговорил он нейтрально, так, словно тысяча долларов могла для него быть и непомерной суммой, и пустяком, легко доставаемым из кармана. — Наденька, я не держу наличных. Надо взять из сейфа… это не срочно? Ну, завтра пересечемся…

Вечером ворвался Руслан, топая и ругаясь последними словами. Схватил Надю за волосы. Она его давно не видела таким разъяренным и в первую минуту испугалась, что он вышвырнет ее на улицу.

— Я тебя, тварь, сгною! — прошипел он, брызгая слюной. — Никому доверять нельзя! Что ж ты за спиной шакалишь, денег клянчишь!..

Надя достаточно изучила его, чтобы отличать, когда он разыгрывает представление, а когда сердится по-настоящему. В этот раз он был задет за живое больше, чем когда-либо.

— Не у тебя же просить, — оправдывалась она умоляюще. — Все равно не дашь. А мне очень, очень…

— Не дам, значит, не надо! Их заслужить надо, заработать! Ты что, работаешь? Баклуши бьешь и в носу ковыряешь! Только и ждете, чтобы мне нож в спину, тайком, исподтишка!

Он отвесил ей оплеуху. Ушел в другую комнату. Потом остыл, отдышался — вернулся и злобно узнал:

— Зачем тебе деньги?

Надя, приседая в реверансах и заикаясь, объяснила, что хочет отправить Юлию Андреевну в Воронеж, им будет просторнее в квартире… Руслан, злобно щурясь, слушал и впитывал информацию. Неожиданно ему понравился замысел.

— Давно пора сбагрить старую гусыню. Квохчет и глазки закатывает… бездельница. Только бабки зачем? Еще платить за нее! Пускай так выметается.

У Нади екнуло сердце от ужаса, она терпеливо объяснила, что скаредность вредит в людском мнении, что подумают, будто он разорен… и что не принято, и что некоторые знакомые прикуривают от долларовых бумажек и тратят по тысяче на галстуки… и Руслан, морщась от рисуемых Надей картин, согласился.

— Ладно, черт с ней. Но штука баксов — ее несбыточная мечта. Больно жирно будет. Триста на руки — и билет. В один конец, — он погрозил кулаком. — И чтобы я о ней не слышал!