Змеиная кожа

Повернулся на каблуках и вышел — последним.

Алла раскрыла конверт двумя пальцами, будто опасалась обнаружить бомбу, Юлия Андреевна тоже полюбопытствовала. Надя не стала уточнять степень доброй воли визитеров и ее размеры. Она вытащила из кухонного шкафа дорогое виски, которое Руслан принес неделю назад, взяла стакан, отправилась в бывшую бабушкину комнату и закрылась. Больно теснило сердце, и она надеялась, что от спиртного полегчает.

Она напилась так, что пролежала в беспамятстве остаток дня, ночь, и на следующий день, когда Юлия Андреевна стала ее будить, не смогла прийти в себя.

— Надя, — Юлия Андреевна осторожно, но настойчиво трясла ее за плечо. — Вставай… пора.

— Зачем?… — бормотала Надя в полузабытье. — Не хочу…

— Вставай, милая. Похороны… ехать надо.

— Какие похороны? Его похоронили две недели назад… в безымянной могиле… на участке, где неопознанных хоронят…

— Надя! — встревожилась Юлия Андреевна. — Проснись! Надо ехать, Руслана хороним.

— А, Руслана… — вспомнила Надя сквозь сон. — Ну и черт с ним…

Она перевернулась на другой бок и различила, как Юлия Андреевна испуганно сказала Алле:

— А ты говоришь! Она в шоке. Это бред… не знаю, что с ней делать… Нельзя в таком виде… пусть дома остается.

— Пускай, — согласилась Алла желчно. — Там только пьяных не хватало.

На кладбище Надя попала на следующий день. Она не планировала посещать Руслана, но свежая могила располагалась у входа, и когда она проходила мимо, то заметила подозрительное копошение. Присмотревшись, обратила внимание, что на соседних могилах лежат конусообразные кучи венков и цветов, а именно на Руслановом захоронении все раскидано и двое рабочих собирают растительный хлам. Надя насторожилась и подошла. Рабочие, увидев ее, исчезли, но и без расспросов Надя увидела следы вмешательства, сорванную табличку, комья глины поверх цветов и подозрительные ямы. Было впечатление, что могилу пытались разрыть, и Надя поняла, что помешало: тяжелая гранитная плита, которую зачем-то, в обход обычаев, пристроил поверх могилы кто-то из распорядителей — предвидя налет вандалов.

Нахмурившись, Надя отправилась в администрацию, но ничего не добилась: служащая, узнав, о ком идет речь, от страха впала в паралич, прятала глаза и издавала невнятные междометия.

— Секретаря нет, — твердила она, как попугай. — Директор в отпуске. Я ничего не знаю.

Надя, утомившись от обилия впечатлений, поникла и закрыла лицо руками.

Убедившись, что убитая горем родственница не жаждет кровавых разборок, служащая осмелела, приняла наглый вид, но не сообщила ничего содержательного, а только высокомерно попеняла:

— Знаете, что удивляться, в гроб сейчас столько кладут — и цепи золотые, и кольца…

— Не было у него золота, — отрезала Надя. — При жизни не носил.

Она увидела, что разговоры бесполезны, вышла из затхлого помещения на пропитанный скорбью воздух и боковым зрением приметила знакомую фигуру, которая неприметно скользила к воротам. Надя побежала и догнала почти у автомобильной стоянки.

— Что ты здесь делаешь? — выпалила она спине, облаченной в щегольскую ветровку.

Илья обернулся и измерил ее с обычным безразличием.

— Какая тебе разница, — бросил он холодно.

Надя приблизилась и негромко пообещала:

— Если еще кто-нибудь пальцем тронет его могилу… ты не то что на миску для собак… ты у меня на клей для древесностружечных плит пойдешь.

— Ты рехнулась? — спросил Илья участливо, но по глазам Надя увидела, что они поняли друг друга.

— Он за все заплатил, — сказала она.

— За что "за все"? — осведомился Илья с интересом.

— За все, что было… и что могло быть.

Она помолчала и добавила:

— С мертвыми не воюют.

Илья выпятил тонкую нижнюю губу. Налетающие порывы ветра ерошили его волосы, разоряя тщательную прическу.

— Смешная ты… впрочем, понятно. Горе деформирует нестойкую личность…

Они еще постояли во внимательном напряжении: то ли напасть, то ли разбежаться.

— Все у тебя? — спросил он.

— Ты-то что не в Австрии? Или не пускают? Здесь заслужить обязан?

Илья изобразил меланхоличную мину:

— До свидания.

— Ненавижу, — вырвалось у Нади. — Ненавижу тебя и папашу твоего приблудного… приемного…

— Не тронь отца! — взвизгнул Илья внезапно.

— Да руки марать. Он и тебя потому со стороны взял… чтобы не любить… и ответственности не нести, если что… И отцу он завидовал… всегда.

Она повернулась и до дальнего участка, где находились безымянные могилы и ни одного живого человека рядом, шла, не оборачиваясь.