Змеиная кожа

Ногам было неловко, они затекли, Надя попыталась размяться, но снова получила в бок:

— Тоже не рыпайся, разошлась…

Надя замерла. На душе было восхитительно спокойно, она провожала глазами зеленые пейзажи в окне и считала улицы. Машина выехала за МКАД, плутала по битым магистралям подмосковных городков, свернула в необитаемую местность и долго летела по лесному шоссе, где попадались деревни, но потом кончились. Тормознула и встала посреди проезжей части, не свернув на обочину. Надю опалил внезапный страх. Она набрала воздуха в легкие и ждала, что будет. Человек с переднего сиденья открыл дверцу, вышел, выволок Руслана и швырнул в придорожную канаву. Надя почувствовала, что ее тоже тащат, как мешок. Она ударилась об асфальт. Человек вернулся в машину. Хлопнула дверца.

— Сумку!.. — взвыла Надя. Из окна вылетела ее сумка и шлепнулась на дно канавы. Машина рванула с места и скрылась, оставив их посреди пустынной дороги, в глубоком кювете, в слепой зоне относительно высокой трассы, не заметных для отсутствующих автомобилистов. К тому же начинались сумерки — солнце клонилось к горизонту, и видимость потускнела.

— Цела? — с ледяной ненавистью спросил Руслан сквозь зубы. Он дергался, напоминая неуклюжего тюленя.

— Не знаю, — выдохнула Надя. Она упала лицом в мокрую траву и пыталась перевернуться.

— Разберись, черт возьми! Ползи сюда. Достань ручку — у меня в нагрудном кармане. Там лезвие скрытое…

К Наде возвратилось мерзкое чувство. За время вынужденной поездки она мысленно попрощалась с Русланом, и возобновление его наличия было мучительно. Она неловко пошевелилась, нарушила равновесие и скатилась на дно.

— Шевелись, дура! Быстрее…

— Заткнись, — отрезала она, понимая, что в данной ситуации сойдет с рук любая дерзость. Руслан тоже понял, замолчал и ждал, когда она приблизится.

— Напугать решили, скоты, — рычал он, пока она рывками перекатывалась и подползала, сантиметр за сантиметром. Она ткнулась в него головой и долго возилась, задирая джемпер на его груди и зубами вытаскивая ручку из кармана.

— Не урони! — велел он, и, она, конечно, уронила. Еще сколько-то ушло на поиски и на то, чтобы стащить с лезвия тугой колпачок.

— Давай! — подгонял он, но она предпочла отодвинуться на достаточное расстояние, на противоположную сторону канавы, и, оказавшись вне досягаемости, ковыряла веревку, которой были стянуты руки. Освободившись, с удовольствием размяла кисти, дуя на ободранные запястья.

— Давай же! — требовал Руслан.

— Тш-ш-ш, — ответила Надя. Она словно его не замечала. Она освободила ноги, отложила лезвие, поднялась и сделала несколько шагов к сумке, лежащей в луже. Подобрала, отошла и села напротив Руслана.

— Подожди, — сказала она в ответ на его нетерпеливые требования, и он, распознав что-то в ее голосе, замолчал.

Надя подобрала лезвие, повертела и недоуменно потыкала себя пальцем в грудь.

— А сердце-то где? — спросила она, обращаясь в воздух. — Здесь… Как же ребра? — Она ощупала себя и посетовала: — А у мужчин и женщин одинаково? Надо было учить анатомию в школе.

Руслан злобно следил за ее естественнонаучными исследованиями, а она пожаловалась:

— Черт знает, чему учили. От ядерного взрыва спасаться. Все равно не спастись. Автомат держать на вытянутых руках… чтобы расплавленное железо не капало на казенные сапоги… знаешь? А человека в сердце резать — не учили…

Пересчитав ребра, она открыла сумку и обнаружила, что кошелек исчез, но остальное не тронули. Она достала новогодний плюшевый шарик, с ворсом отодрала красную бусину, рассмотрела. Взяла лезвие, подумала, положила на траву. Проверила пуговицы на куртке, оторвала ту, которая хуже держалась, и принялась ребром счищать с бусины лак для ногтей. Отчистила бусину, прополоскала в луже и полюбовалась, глядя, как тусклый свет оживает на гранях. Пуговицу положила в карман. Издалека показала бусину Руслану.

— Из-за него? — спросила она и увидела, как исказилось Русланово лицо.

— Это ты все… — прохрипел он, судорожно дергаясь. — Откуда?..

— Да ниоткуда. Я вообще ни при чем. Добрые люди подсказали.

Она отстранилась от его присутствия. Бусина отправилась в сумку. Потом Надя взяла лезвие, примерилась к рукоятке и вспомнила:

— Ах, да! — сказала она. — Надо же отпечатки стереть, правильно?

Она вынула платок, смочила в луже и старательно протерла тонкую рукоятку. Обмотала ее платком, крепко сжала и приблизилась к Руслану.

— Что тебе надо? — закричал он.

Надя ответила честно.

— Убить тебя.

Он плюнул в нее.

— Мразь! Говорила, что любишь…

— Тш-ш-ш… — повторила Надя успокаивающе. — Это неправда. Это ты меня любишь. А я тебя — ни-ког-да…

Она размахнулась, готовясь к тому, что поразить крупного живого человека сложно, но ей показалось, что лезвие вошло в тело без сопротивления, как в масло, — само.

— Стой! — выпалил он и захлебнулся собственным вздохом.