Змеиное гнездо

На минуту девушке показалось, что он рад ее видеть, но потом… Потом Сетт улыбнулся той особо нелюбимой Баст пакостной улыбкой. И мир из яркого, цветного снова стал серым и унылым. Ничего не кончено, ничего не забыто. Они все еще в состоянии вражды, как и прежде непонятно, что между ними происходит. Возможно, это война, но она так похожа на нечто другое, то неистовое противостояние, которому они предавались наедине в укромном уголке гидропонных полей.

Больше всего ранило семейное сходство, такая же ухмылка появлялась на губах Риверна и Арвура в минуты, когда Сетты думали о чем-то особо гадостном и неприятном для их жертвы. Эта улыбка всегда означала, что кому-то сейчас будет больно, а кто-то получит безграничное наслаждение.

— Ты пришла? — Это было сказано вовсе не радостным тоном, скорее брезгливым.

Все мысли сдуло из головы девушки, осталась только одна большая и кричащая: правильно ли я сделала, придя сюда?

— Иди ко мне… — Кошка по привычке шагнула вперед, в его распахнутые объятья, это было ошибкой.

Алиен больно схватил ее за лицо.

— Я смотрю, ты не успокаиваешься и продолжаешь таскаться за мной хвостиком? Родамант не удовлетворяет тебя в полной мере? Хочешь этого прямо сейчас, здесь, на полу?

— Нет! — Кошке хотелось закричать: не так, не здесь, не таким образом! Не тогда, когда у тебя во взгляде столько ненависти и злости!

— Тогда беги… Беги от меня быстрее, так быстро, как только сможешь. Пока у тебя есть возможность. Когда я стану властителем, я тебя уже не отпущу. Ты слишком ценна, принцесса, — последнее слово он выплюнул, словно камешек. — Я знаю способ использовать тебя правильно. — Голос воина вконец охрип и звучал, будто рык животного, а глаза походили на два пылающих угля, прожигающих дыры.

Наглая рука скользнула под рубашку и больно сжала грудь, подтверждая желание обладать.

Кошка дернулась, ударила Сетта по предплечью и рванула прочь.

Такой Алиен ее не устраивал, она пришла к нему с предложением помощи, но он только в очередной раз посмеялся над ней и оскорбил. Сейчас он был действительно чужой, не тот воин, которого она знала. Нет, это не Алиен, а Рован, седьмой сын и наследник воина Тьмы, будущий властитель. Об этом в нем кричало все — от гордой осанки до неистового, жаждущего власти взгляда.

Такой Пират, больше похожий на своего отца, чем другие братья, пугал ее сильнее, чем Риверн, он был страшнее, чем Арвур.

Алиен

В помещении, откуда только что убежала Баст, стоял седьмой сын воина Тьмы. Спиной к двери, ладони сжаты в кулаки, глаза закрыты, а скулы ходили ходуном. Тело сведено судорогой, на каменном от усилий лице шевелятся только губы.

— Беги, пока у меня есть силы тебя отпустить, потому что мой самоконтроль не безграничен и не вечен. Еще одна встреча, еще один твой взгляд… Еще минута с тобой наедине там, где никто не сможет нам помешать, и воплощу в жизнь свои самые болезненные фантазии. Прямо здесь, на полу, и я не смогу быть нежен с тобой, слишком долго твой недостижимый образ преследовал меня, а я не робкий Родамант и не нерешительный Риверн, даже не оттягивающий удовольствие Арвур. Так как же я могу тебя отпустить? Я не смогу этого сделать, если ты не уберешься прочь. Поэтому беги! Беги быстрее, пусть боль толкает тебя вперед, подальше отсюда. Потому что здесь и сейчас будет очень для тебя опасно.

* * *

Девушка в ярости уносилась прочь от этого предателя и лицемера, по пути ломая мебель, срывая со стен портьеры, вымещая свое бешенство на всем попадавшемся на пути.

«Я решила ему отомстить и клянусь солнцем Ра, я это сделаю! Цитадель станет моей, а не Алиена! Это моя сладкая кошачья месть, и я буду наслаждаться каждой ее каплей. Каждым этапом, планом и минутой достижения поставленной цели! Унизить Алиена, нет, Рована, именно так зовут моего наипервейшего врага! Необходимо растоптать его планы в пыль, отобрав тот приз, что он себе наметил. Трон властителя и Цитадель — оплот Сеттов».

Девушка злилась настолько сильно, что у нее перед глазами мелькали красные пятна неудержимой ярости. Никто не причиняет нам столько боли, как те, кого мы любим.

«Видят боги, — бесилась кошка, пиная босой ногой обломки мебели, — на этот гребаный трон во что бы то ни стало сядет моя мохнатая задница, не будь я Баст Бубастисе Барра, кронпринцесса королевства Роз! Я приложу все усилия, чтобы стать властительницей двух миров!»

Девушка остановилась, жар бешенства утих, обдав холодной волной самообладания и другого не менее опасного чувства — ледяной ярости. Трезвой, расчетливой, неотвратимой.

Но ей нужна армия, хотя бы маленькая… Кошка почесала в затылке, раздумывая. Ее взгляд привлекла шеренга ободранных воинов.

Это не каторжники, техники или кузнецы. Это были именно воины-Сетты, об этом в них вопило все. От условно гордой осанки, сейчас согнутой под гнетом усталости, перевязей с оружием, инкрустированных украшением рогов и копыт. Но до чего же эти Сетты грязны, оборванны и… избиты?