Змеиное гнездо

Они не могли пропустить захват власти Алиеном, необходимо было действовать на опережение. Через час все пребывали на своих боевых постах.

Уборщицы затеяли уборку на ночь глядя. В каждом коридоре согнутая в три погибели женщина неспешно протирала дырку в полу, шныряя глазами во все стороны и пересчитывая не помеченных воинов и техников.

У каждой из них к серому рубищу — униформе рабов — был приколот бутон бумажной розы как символ истинной власти и свободы.

Одалиски и наложницы, жены и невесты внезапно, именно в этот день и в этот час, решили наведаться к знакомым воинам, отцам, мужьям и женихам. У каждой из них был поднос с вином и напитками, расстегнутые чуть ли не до пупа верхние пуговицы туники. Подол юбок был заткнут за пояс, оголяя ноги чуть ли не до исподнего, которого не было видно по причине полного отсутствия.

Разумеется, подол был подобран так высоко, чтобы не мешать шагать с тяжело нагруженным подносом.

Глаза женщин горели, обещая страсть и полное забытье своим мучителям… На том свете. А в волосах у них был символ мести — красный бутон розы.

Угнетаемые женщины пришли отдать последний долг и воздать по заслугам своим врагам, убийцам их детей. Все на своих местах задолго до начала штурма.

* * *

Несмотря на поздний час, Цитадель все еще не спала. По коридорам сновали воины и техники, служанки и наложницы. Народу была тьма-тьмущая, и все спешили.

В цитадели что-то происходило. Арвур приказал открыть корабельные доки, это был великолепный шанс сбежать для кошки, но она не воспользовалась им, продолжая шнырять, словно белая мышь, по всем палубам Цитадели. Тогда властитель просто сел на трон и стал ждать.

Он, Арвур, — отец всего сущего в этой части космоса, он — черное сердце Цитадели. Они сами придут к нему, надо только дождаться.

* * *

Риверн рыскал по дворцу в поисках островитянки. В последнее время мало кто знал, где она, но все ее видели. Кошка была практически везде. В этот вечер и всю ночь на всех палубах громыхало и слышались крики. Впрочем, быстро стихавшие. Риверну не было до этого никакого дела.

Уже далеко за полночь он напал на ее след, ее передвижение выдали свежие трупы в коридорах. Когда появилась вереница раненых, стонущих, валяющихся на полу, он понял — след совсем свежий.

А потом он увидел ее фигуру.

Это был коридор, ведущий в кухонный блок. Кошка мелькнула и скрылась в дверях. Риверн метнулся за ней и даже успел схватить ее за тунику, но ткань выскользнула из его неловких пальцев.

— Что ты делаешь на кухне? — завопил Риверн.

— Так ведь кухня — женское дело! — донесся из-за завесы пара иронично-насмешливый голос девушки. Сетт ударил кулаком по выключателю, вспыхнул яркий свет, и вентиляторы стали вытягивать клубящийся туман.

— Йя-ху!!! — дикий вопль повстанцев заставил Риверна вздрогнуть.

Армия поварят с кастрюльками на головах, защищаясь щитами-крышками от этих самых кастрюлек, размахивая мечами-поварешками и скалками, кинулась на штурм врага.

Малышня бежала, топоча кривыми ножками по широким плитам кухни, настигая злобного завоевателя у самого порога. Риверн стоял в недоумении: куча мелких, сопливых карапузов не больно колотила его по коленкам кухонной утварью.

Девушка, сидя на столе с кастрюлькой с длинной ручкой на голове, к которой была привязана большая кукурузина как знак отличия, недобро подбрасывала помидор в воздух и ловила его. Размахнувшись, она залепила скользким пасленовым прямо в лицо брату Алиена.

— Ах ты! — взревел уязвленный воин, но не смог сделать и шагу. Внезапно маленькие хитрые ангелочки опутали ему ноги веревками и превратились во вредненьких глумливых фавнов-чертенят. Риверн пошатнулся и полетел вперед. Малыши-Сетты разбегались во все стороны от падающего гиганта. Риверн припечатался носом к полу.

— Аг-г-гр-р!!! — взревел он, но из-за шкафов уже бежала вторая волна нападающих, на спину воину с ворчанием прыгнула толстая повариха матушка Пия.

— Гляди ж ты! Всю молодость мечтала похудеть и не думала, что так мне мои бока пригодятся! Вот уж действительно — не знаешь, где найдешь, — прокомментировала довольная кухарка.

Пока воин напрягался, силясь поднять тяжелую старуху со своей спины, к нему налетели со всех сторон другие обитатели кухни. Рабы с нижних этажей, брошенный гарем и остальные угнетаемые жители Цитадели — все стали дружно вязать ему руки-ноги.

Замотанного в толстый слой веревок, среди которых случайно затесалась связка сосисок, пленного поставили пред очи главнокомандующего, восседавшего на столе.

— В холодильник его, — коротко бросила девушка-кошка.

— Может, убить? — спросили размалеванные под хохлому повстанцы.

— Нет. Связанный он не опасен.

Когда шокированного Сетта в десять рук заносили в холодильник, оттуда доносились его стоны: «Что за женщина! Ну почему она не досталась именно мне? Увы, я так и не смог покорить ее сердце!»

Поганец, как всегда, валял дурака в своей обычной манере и каламбурил, трусливый Сетт был рад, что получил отсрочку казни, а не перерезанное от уха до уха горло.