Змеиный Зуб

Несомненно, на континенте этим пользовались уголовники и беглые каторжники, однако на Змеином Зубе для этого шли в рендриты. Рендритом стать казалось делом простым и приятным: броди себе по городам и сёлам, пой гимны да выпивай под каждой гостеприимной крышей. Немудрено, что их репутация в последнее время как-то попортилась, и закон перестал прикрывать их истинные имена и истории.

Поэтому рендриты и схолиты являли собой совершенно разные подходы к вере. Как и всякий из Видиров, Валь молилась лишь Рендру. Но Схолий не внушал ей страх – она давно жила рядом с кладбищем и знала, что для бога, который занят таким же количеством неблагодарной работы, как и могильщики, Схолий на удивление мало просит. А его служители всегда окутаны ореолом загадочности и мистики.

Трудайя, например, пришла с северо-западной части Змеиного Зуба, из краёв вокруг самого Дола. Валь иногда встречала её. Вроде бы ещё совсем не старая, та постоянно горбилась и уже давно не причёсывалась. Из волос её торчали фазаньи перья, а на трости болталась связка змеиных черепов. Что бы ни произошло в жизни этой женщины, когда-то она была красивой, а теперь любые её слова превратились в бессвязное бормотание. Но бормотание приветливое. Видя Вальпургу, она всегда улыбалась ей, и та украдкой думала, что, может, это как-то связано с образом её отца.

Сейчас, однако, святилище пустовало. Баронесса аккуратно прошла по утоптанному снегу и остановилась у недавно затушенного костровища. Затем склонилась и сощурилась, пытаясь разглядеть в темноте палатки хоть что-нибудь. Но безуспешно. Наверное, жрица ушла в Купальни за едой.

Вот только почему в Купальни? Она вроде всегда просила солонины да пшена у семейства Моррва, но было бы странно с ней разминуться в такой близости от их дома.

Но не могли же её забрать в следственную службу? Ожидая смерти своего отца, Рудольф не посмел бы гневить Схолия.

Потоптавшись на месте, Валь уже собралась уходить. Однако нечто подле ящика, что служил отшельнице столом, привлекло её внимание. Она подошла и увидела на снегу выползок кораллового аспида: куда более бледную по оттенку сброшенную кожу. Как и все островитяне, Трудайя, должно быть, хотела сделать из неё очередной оберег. Но Валь интересовало другое. Размер, целостность, даже оттенок. Аспид в змеятнике Беласка явно не линял, ему было немало лет, чтобы этим заниматься. А молодой мог позволить себе такое удовольствие даже зимой.

«Ничего не понимаю», – решила для себя Валь и пошла обратно. Но почему-то выбирала дорожку так, чтобы наступать на уже проложенные следы. Будто в шпионском романе. Когда она поднялась чуть выше по склону, она увидела в дальней части кладбища закутанного в шерстяной плащ Мердока. Он, судя по всему, копал очередную могилу. Вот только это было странное место, отдалённое от остальных. Ей вновь стало не по себе и подумалось, что теперь-то они достаточно зарабатывают, чтобы позволить себе работников без сомнительного прошлого. Вот только расставаться с нынешними было уже как-то неудобно.

Глен уже ушёл обратно в мастерскую, а Банди ещё сидел, согреваясь чаем с клюквой. Бородач был почти таким же сладкоежкой, как и Валь. Он наслаждался послеобеденной тишиной с необычной газетой. В ней было мало статей и много цифр. Он будто встревожился, услышав, что кто-то зашёл, но затем расслабился, поняв, что это Валь.

– А, хозяйка. Не серчайте, две минуты – и меня тут уже нет!

– Да брось, Банди, – отмахнулась баронесса и сняла с себя плащ, шаль и муфту, которые повесила при входе. – Что ты такое читаешь?

– Сводку по тому, как торгуются нынче акции Колониальной Компании Эльсингов и векселя островных золотых предприятий. Здесь помимо них ещё полно всякого континентального добра, но слишком уж оно запаздывает, пока сюда попадает. Поэтому я так, прикидываю, к чему дело идёт.

Валь усмехнулась и подошла ближе, заглядывая ему через плечо.

– И куда всё идёт?

– К чёрту, хозяйка, к чёрту. Растут в цене только золото и земли, а покупать сейчас имеет смысл лишь акции ККЭ, потому что с них ещё не поздно потом будет получить доход. У них бешеные прибыли.

– Эльсингов? – подивилась Валь. – Да ты что, Банди? Вкладываться в мятежников? Это не только непатриотично, но и глупо, потому что король вот-вот разобьёт их.

– Так же считают и те, кто поддерживают корону Харцев своим кошельком. Но я изучил риски и пришёл к выводу, что я остаюсь на стороне ККЭ.

Банди поднял на неё свой одуванчиковый взгляд и улыбнулся в своей благодушной манере. Валь неуверенно улыбнулась в ответ. И спросила вполголоса:

– Однажды твоя тяга к сомнительным вложениям уже аукнулась тебе?

– Да, – едва заметно кивнул Банди. – Но в этот раз я буду умнее. И вам настоятельно советую: забудьте ещё полтинник на комоде. Защищая своих инвесторов от преследования, ККЭ сделала акции «на предъявителя», они не именные и вас не выдадут.

Валь неуверенно покосилась в проём, затем на портрет отца.

– Если муж у меня такое найдёт, он меня убьёт. Это предательство.