Змеиный Зуб

«Оказывается, мужчин таких очередь, и они готовы воевать за право быть с нею», – подумала Валь. Она никак не могла оторвать глаз от шелковых, бархатных и парчовых тканей, что выглядывали отовсюду сочными синими, розовыми, салатовыми, охровыми цветами. Не гардероб, а праздник какой-то.

Эпонея прошла и задорно шлёпнулась на бархатное канапе из красного дерева. Рядом в небольшом очаге, изысканно отделанном песочным камнем, закипал чайник. За ширмой открылась большая, чуть ли не на троих, неприбранная кровать, а также купель для купания.

– Ты садись, Валь! Я ведь могу называть тебя Валь? Тебя так зовёт Адальг. Он столько рассказывал о ваших приключениях! Я слушала бы и слушала, как вы там с ним… змей укрощали и на лошадях скакали!

Валь никак не могла раскрепоститься. Руки сами смыкались внизу живота, а напряжённый взгляд исследовал помещение. Всё казалось ей странным, но страннее всего – сама сестра. «Так вот какая ты – правящая дочь Видиров», – вновь и вновь думала она. – «Правящей дочерью на острове нарекается та, которая, выйдя замуж, передаст своему супругу право на весь Змеиный Зуб. Но на самом деле это больше, чем просто формальность. Ты должна воплощать собою змеиный идеал, ты должна до мозга костей быть островитянкой, чтобы даже тогда, когда ты станешь частью другой семьи, ты могла заставить мужа считаться со своим происхождением. Так, как и остров заставляет всё королевство считаться с собою. Но если ты такая… Значит, титул правящей дочери тоже стал пережитком прошлого».

– Его Величество мог превратить в авантюру даже обычную ловлю головастиков, – честно ответила баронесса и попыталась улыбнуться.

– О-о-о, мне так жаль, что я не знала его с детства, как ты! Мы оба зимовали в Ририи, но всё время в разных краях. А на лето он уезжал сюда, на остров, а мы с мамой в Харциг… Ты же расскажешь мне про остров, да? Поверить не могу, что он так отличается от того, что я привыкла о нём вспоминать! Он такой мрачный, такой строгий, все на нём такие… взыскательные? Как папа!

Заслышав, что чайник засвистел, Валь поставила свою сумку рядом с канапе и сама сняла его с огня. Эпонея прервала свои трели и поднялась, чтобы отыскать заварочный чайник и немытые чашки.

– Его светлость герцога Видира точно не назовёшь строгим, – возразила Валь и усмехнулась. Если уж её дядя кажется Эпонее серьёзным, тогда страшно представить, что творится на континенте.

– Да брось, Валь, ну ты, конечно, на него похожа, но всё же ты не такая, верно? Всё-то он нудит про какие-то свои законы, биржи там, прогнозы на будущее…

Валь подняла брови и недоуменно пожала плечами. В последний раз, когда она могла так же легкомысленно отмахнуться от «нудятины», ей было лет десять от роду. А теперь приходилось прислушиваться ко всему.

– Нет, я понимаю, что это важно, – попыталась объяснить Эпонея. – Но это просто не укладывается в моей голове. Наверное, я глупая, и все дела! Есть же умные люди, которые этим занимаются. Они могут всякое предполагать и располагать, а у меня даже чаю не с чем выпить: я вчера съела весь свой запас печенья с белым шоколадом…

– Я как раз принесла гостинцев, чтобы тебе не было так грустно.

– Ох, Валь! Ты даже это смогла предусмотреть! Нет, воистину, вы с папой одного роду-племени! – вновь залилась смехом Эпонея. И, глядя на её живое солнечное лицо, Валь тоже невольно улыбалась.

Это было так странно.

На следующий день она вернулась в обеденный перерыв, поскольку это был день присутствия в следственной службе, и не пожалела. Сестра принимала её с радостью, болтала обо всём без умолку, с интересом слушала её истории и бравурно рассказывала свои. Покидая её, Валь снова не понимала себя, но настроение у неё поднималось само собой.

Незаметно наступал праздник. На улицах вывешивали гирлянды из разноцветных бумажных фонариков, а на подоконниках зажигали красные, белые и жёлтые свечи. Глен, по счастью, был занят в мастерской: он заканчивал статую для Луазов, которую хотел успеть до Долгой Ночи. И поэтому Валь могла пропадать в городе сколько душе угодно. Но не смела обделять и Сепхинора предпраздничной суетой: он получил свою долю прогулок по магазинам и выбирания разных фигурок, побрякушек и игрушек. Однако теперь ему досталось куда меньше из-за того, что Валь то работала, то инкогнито приезжала в город, только ради Эпонеи.

В канун праздника, в среду, Валь могла рассчитывать на короткий рабочий день. После этого она собиралась навестить сестру, а затем – примчаться домой и снова трудиться над приготовлением кексов, пирогов и двух специально забитых к этому дню гусей. Она принесла сэру Фиору бутыль десятилетнего коньяка бордери де люкс в качестве подарка, а тот вручил ей большой букет снежноцветов с остролистами. Снежноцветы весь год стояли хмурыми тёмными зарослями с жёсткими листочками, похожими на иголки, и лишь зимой распушались, подобно вербам, пушистыми белыми комочками. Вместе с красными костянками остролиста букет смотрелся волшебно и очень нарядно. И это сразу дало баронессе идею относительно причёски на время торжества.