Змеиный Зуб

Вместе они убрали сундуки под кровать и на полки подле двери, затем развесили платья и перемыли посуду. И, наблюдая, как вечер опускается на город, зажгли ряд цветных свечей на подоконнике. Потом немного попробовали виски.

– А теперь пора приодеться, – сообщила Валь, взглянув на часы.

Она достала привезённое с собой праздничное платье в цветах Видиров: синий подол, корсетная часть цвета морской волны, зеленые змейки в золотых сплетениях узоров на вороте и рукавах. Царственное и чинное, это платье отвечало всем строгим канонам торжественных одеяний острова, у него были длинные рукава и вырез, который заканчивался на четыре пальца ниже ключиц. Эпонея с любопытством наблюдала, как Валь надевает его на своё нижнее платье, и помогла затянуть его шнурами от груди до самого низа. А затем отошла, чтобы посмотреть, что получилось.

– Ах, оно такое роскошное, расшитое, правильное… – протянула королева. Сама она уже облачилась в пышное салатовое платье, словно капуста, с тёмно-зелёными лентами и белыми вставками кружев в рукава. – Но… очень взрослое? Ты в нём будто на двадцать лет старше, чем в рубашке! Может, это из-за этого ворота и угловатых плеч…

Валь сперва хотела защититься, ответив привычным «так на острове одевается всякая леди, что желает соответствовать канонам змеиной красоты». Но, уже раззадоренная алкоголем, она вступила в игру и поинтересовалась:

– По-твоему, плечи должны быть покатыми, словно у тарпана, и под юбку ещё бы здоровенный кринолин, чтобы быть как чайник?

– И ворот этот убрать!

– Ну и буду я тогда тененской, а не Видира, – мотнула головой Валь.

– Давай просто попробуем, а? Мы же одни, никто не увидит! Где моё платье на шнуровке, чтобы на тебя тоже село… – она вытащила из гардероба платье верескового цвета из переливчатого шёлка и лёгкого муслина. У него были узкие плечики и пышные рукава, расшитые узором так, чтобы напоминать цветущую сиренево-голубую клумбу. Не без сопротивления Валь влезла в новый наряд, но с присущим ей упорством довела дело до конца, надела кринолин и под руководством сестры распределила косы на плечах так, чтобы было больше похоже на пышный столичный образ.

Она сама испугалась, когда из большого напольного зеркала на неё посмотрела тененская кокетка. Этот яркий, блестящий вид не перекрывался даже её исключительно видирским лицом и высоким ростом. Её образ будто весь опошлился, превратился в девчачий, легкомысленный, так что Вдовичке было бы впору сейчас покинуть помещение и поведать остальным змеям никогда больше не слушаться этой фифы. Валь с недоумением взяла подол и, не зная, зачем, покрутила им из стороны в сторону, как постоянно делали игривые девицы.

– Ух, ну вот видишь! – всплеснула руками Эпонея. – Теперь тебе точно двадцать, а не сорок пять плюс шесть детей. А теперь улыбнись?

Валь подняла уголки губ и снова несколько зарделась, рассматривая своё отражение.

– Этот румянец у тебя на щеках настоящий! Да ты же не красишься совсем, вот это прелесть, – восхитилась юная королева. – Если бы тебе немного подвести линию ресниц, было бы…

– Нет уж, это слишком! – перебила баронесса. Но вертеть кринолином было почему-то так приятно. Она выставила из-под юбки свою ногу в сапожке, поскольку платье ей было коротко, как ни крути.

– Интересно, у нас обеих золотистые глаза, но они какие-то разные… – протянула королева и смешно оттянула вниз свои веки, чтобы лучше разглядеть радужку. Валь тоже подняла взгляд назад в зеркало и хмыкнула:

– У тебя они жёлтые шафрановые, у меня цвета тёмного золотарника.

– На острове есть название для каждого оттенка жёлтого, да? Ты научишь меня всем! – рассмеялась Эпонея и пихнула Валь в бок, а та отпрыгнула. И, подхватив непривычно громадную юбку, отбежала в сторону. В груди взыграл глупый жеребячий восторг, который заставлял скакать и прыгать туда-сюда, смеясь и сминая роскошные наряды. Они принялись носиться. Валь скинула сапоги и умудрилась запрыгнуть на кровать, Эпонея последовала за ней, и они вместе повалились в неприбранную постель. Смех не давал им дышать, и обе блаженно обмякли, рассматривая, как вкривь и вкось улеглись пышные платья. Однако отдыхать было ещё рано: Долгая Ночь лишь начиналась!

Тьма опускалась на Брендам, и не было окна, в котором не зажгли бы свеч. Сидя на широком подоконнике между лепной имитации колонн, окружающих раму, девушки пересчитывали эти окна, пытались рассмотреть в далях снежного тумана чёрную башню Моррва, пили марочный коньяк из винограда сорта коломбар и пробовали разнообразное традиционное печенье. Эпонея донимала сестру расспросами об обществе острова, а Валь лишь изредка интересовалась столичными обычаями в ответ. Королева так много смеялась, что удержаться от улыбки было сложно. Но наконец, уже весьма разогретая, она спросила у Валь достаточно прямо:

– Скажи, неужели вот так выглядеть – это действительно обязательно для вас? Вам правда не видно, что это некрасиво, особенно для молодых леди?